— Сражайся как Фейри! — прорычал Ксавьер на своего отца, заставляя камень вокруг нас содрогнуться от его магии земли. — Хватит прятаться за ее спиной и встреться со своими врагами!

— Как будто такое стадное существо, как ты, вообще понимает значение истинной силы, — прошипел Лайонел, когда я была вынуждена пустить в Калеба воздушную струю, остановливая его очередную атаку. — Использовать Роксанию — означает быть Фейри. Если ты даже такого не в состоянии понять, значит, я вижу, у тебя нет никакой надежды. Ты всего лишь ошибка, с которой я должен был разобраться давным-давно.

Ксавьер с вызовом зарычал, побежав вперед с поднятыми руками, и я выкрикнула ему предупреждение, когда он выпустил взрыв чистой магии огня, который был настолько горячим, что, казалось, поджег воздух вокруг нас. Он врезался в мой щит с такой силой, что тот задрожал, но выдержал, и я выругалась, жалея, что не могу заставить себя сбросить его.

Я ничего не могу поделать, чтобы сдержать себя, и запустила в него воздушной струей, а из-за недостатка подготовки Ксавьера он даже не защитился от меня щитом.

Я вскрикнула, когда поток ударил его с силой метеора, подняв его на ноги и ударив о стену с тошнотворным хрустом. Кровь хлынула, и он упал на землю, не шевелясь, а у меня в груди раздался всхлип.

Я снова уловила движение, метнувшееся к нам, и изо всех сил сопротивлялась узам, пытаясь не дать себе заслонить Лайонела, цепляясь за каждую причину ненависти к нему.

Из рук Калеба вырвалась огненная вспышка, и я прыгнула перед ней, даже не защищаясь, поскольку бросила всю свою магию на защиту Лайонела, и моя кожа пылала без защиты Феникса.

Я упала на пол с криком боли, и только вспышка огненной магии Лайонела, пронесшаяся над моей головой, была всем, что я могла видеть, пока я быстро тушила пламя, сжигающее мое белое платье.

Я застонала, исцеляя себя, и снова поднялась на ноги, даже не закончив, создала водоворот магии воды вокруг себя и Лайонела, не пуская Калеба к нам.

— Так-то, Роксания, — подбодрил Лайонел, откидывая мои волосы на плечо и подходя так близко, что от его дыхания у меня по позвоночнику пробежала дрожь. — Теперь докажи им, где твоя истинная преданность, и убей его за меня.

Приказ был подобен стреле, пронзившей мое сердце, и огню, зажегшемуся в моей душе.

Узы хотели угодить ему больше всего на свете, побуждая меня уничтожить Калеба за то, что он посмел выступить против моего Подопечного, в то время как мое сердце болело и разрывалось от одной мысли о том, чтобы причинить ему боль.

— Я не буду, — вызывающе вздохнула я, когда водоворот распался по моему приказу.