Пусть думают, что хотят. Все они.

Валентайн притянул меня к себе, и о чем сейчас думал он, я знать не могла. По крайней мере, мне так казалось — до тех пор, пока фонтан не «заснул» у меня на глазах, а я не почувствовала холод темного промозглого раннего утра зимы или начала весны. Подсохшие корочки льда, черные изломы Дворца правления. Дрожь складывающихся крыльев, дрожь от холода. И вопли прикорнувшей у фонтана нищенки, вмиг проснувшейся:

— Темная тварь! Темная тварь!

Ее визг звучал у меня в ушах так же, как и топот стражей порядка и мгновенно заполонивших площадь военных, окруживших мальчишку-подростка. Он стоял полностью обнаженный, и вокруг него таяли очертания черно-серебряных крыльев, плавилась, становясь кожей, серебристо-черная чешуя.

Валентайн не сопротивлялся, когда его скрутили, когда брезгливо набросили грязное покрывало.

Я вынырнула из его воспоминаний так же резко, как в прошлый раз, с Эстре. Видимо, что было дальше, он не захотел мне показывать.

— Здесь началась моя новая жизнь, — произнес он уже вслух. — Ни об одной минуте которой я ни на миг не пожалел. И не пожалею.

Повернулся ко мне и почему-то улыбнулся, становясь моложе разом лет на пять.

— Ты удивительный, — произнесла я, провела пальцами по его скуле. Не удержалась и так же, подушечками, повторила контуры губ.

В толпе зашептались активнее, и Валентайн кивнул мне в сторону набережной:

— Пойдем.

Черное покрывало реки отражало огни, катало их на волнах, изредка ударяя о камни. Здесь стало прохладнее, еще и ветер какой-то внезапно подул. Валентайн мгновенно стянул пиджак и набросил его мне на плечи, закутывая, как в кокон и привлекая к себе. Теперь каждый его шаг отдавался во мне, а мой — в нем.

— Так на чем мы остановились в прошлый раз, когда говорили о твоем мире?

— О, об этом я могу говорить бесконечно. Только попроси, — фыркнула я. — Но вообще мы говорили про самолеты, про наши местные маджикары — в смысле про маджикары из моего мира, про то, что у нас нет магии и есть технологии, а еще про деньги. Про то, что они приближены к местным попыткам людей сделать что-то, на что можно обменивать товары и услуги.

— Это же неудобно.

— Неудобно, а как быть, если нет магии? Вот я, например, только недавно научилась понимать, что такое внутренний ресурс. Точнее, научилась я давно, а начала чувствовать — по-настоящему чувствовать, только недавно. У нас в мире такого не было, а как-то жить надо было.

— Просто делать что-то в обмен на что-то?

— Ну-у-у-у нет, — рассмеялась я. — Это ты уже какую-то утопию сочиняешь.