— Ведешь себя как сумасшедший!

Я горько усмехнулся. Кажется, так и есть... Ещё и это треклятое пойло подействовало на меня как-то странно. Словно все чувства усилились и полностью затуманили разум. Лишь в последний момент смог себя перебороть и теперь вновь пытался держать себя в руках, чтобы не сорваться. Я закусил щеку изнутри до крови, чтобы хоть немного прийти в себя и промолчать.

— Ты себя со стороны видел вообще? Думаешь, если сперва наорешь, как всегда, а потом признаешься в чувствах и еще целоваться полезешь, то я тут же растаю и приму с распростертыми объятиями? — Мелкая, со слезами на глазах в два счета преодолела расстояние между нами и стала бить кулачками в мою грудь. — Да кто ты такой вообще?! Эгоист! Извращенец! Дурак! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — своими словами, словно стальным острым лезвием, разрезала мою душу на мелкие части, вкладывая всю свою силу, весь свой гнев в очередные удары, которые я не чувствовал физически. Только душевно... Сам виноват.

— Ненавижу! — Вот так, девочка. Продолжай. Иначе — ты не можешь. Как и я...

Слезы катились по её щекам, сама вся покрылась пунцовыми пятнами, удары становились слабее и в конце концов, Мелкая просто обессиленно начала оседать на пол.

Поймав её худое тельце, прижал к груди. Мия больше не вырывалась, не била меня и не кричала. Просто плакала навзрыд. Благо уткнулась прямо в пиджак, да и музыка вовремя сменилась на более современную и нас не должны были услышать. Но даже если услышат — уже пофиг.

Черт! У меня точно крыша съехала, раз я на это пошёл. Не люблю нытиков.

— Пус-тиии ме-няяяя! — завывала Мелкая, при этом не делая попыток вырваться, хоть держал я её не крепко. — Пустиииииии!

Я улыбнулся, закусив губы, чтобы не рассмеяться и не спугнуть, и уткнулся в макушку, слегка поглаживая по спине и длинным мягким волосам, которые пытались залезть в рот и нос.

Не знаю, сколько времени прошло, но в какой-то момент Мия притихла и начала возиться. Кажется, вытирала о мой пиджак сопли. Очаровательно. Пришлось подождать, пока она закончит.

Расслабив руки, я наклонился так, что наши лица оказались на одном уровне, и взял в ладони её маленькое заплаканное личико. Оно было всё красным и смешным. Большими пальцами вытер дорожки слез. Мелкая смотрела мне прямо в глаза. В них больше не было ненависти и злости. Лишь усталость и обреченность.

— Если ты думаешь, что это что-то изменит, то ты ошибаешься, — упрямо заявила мне мелкая поганка, не вырываясь из рук и шмыгая носом.

Я улыбнулся и кивнул, соглашаясь.

— Легче стало? — тихо спросил её. Брови от удивления взметнулись вверх.