— Тёрк, — с угрозой взвился Роар.

— А есть что рассказать? — Рэтар вопросительно глянул на тана, во взгляде было столько насмешки, сколько Роар не видел никогда в жизни.

— Да вот, — и старший брат ферана, кивнул в сторону митара, — достопочтенный наследник твой у нас там главенствует. Только проблема у него есть по жизни — он у нас мужик горячий, в руках себя держать не умеет, а ещё частенько дело на полпути бросает, если проблема какая возникает. Вот как в детстве до дома не захотел добежать от бринты и под дождь ледяной попал.

— Тёрк, — повёл головой Роар, и если бы не было рядом Рэтара, то наверное это могло бы закончится плохо.

Правда справиться с Тёрком в рукопашную было невозможно. Единственный, кто мог ему противостоять — феран. На мечах может и смог бы достать, хотя и тут — Роар Горан был вторым мечником Кармии, но считали благородных, а Тёрк благородным по закону элата не был, хотя по опыту и умению, он был на одном уровне с Рэтаром, который в элате был первым.

— Брось парень, — повёл бровью старший мужчина. — Ты бегаешь быстрее всех, кого я знаю, и не надо мне говорить, что не добежал бы до башен, потому что нашли тебя от них недалече совсем, сколько бы ты бежал от того места? Хотя, прав, пример плохой. Ты же из вредности там остался и чтобы Ривану взбучку устроили, нет?

— А он-то тут при чём? — прорычал митар. — Сколько тиров прошло, ты мне припомни, что я может падал, когда ходить учился.

Тёрк ухмыльнулся.

— Зачем? А тот случай при том. Ты тогда характер показал, с тех пор не изменился ни разу. И тут надо сказать — или ты всё бросил, или вот ты умён, а? Пока бежал, план такой придумать — я здесь лягу, меня поколотит, может горячка случится, но я же не помру, а зато Ривана может высекут за это или хотя бы взбучку какую устроят, — повёл бровью Тёрк. — Потому что всё остальное ему прощали. Нет? Благородно, честно. Глупо, но благородно. Так с тех пор и идёт, и с девочкой так получилось?

Старший тан говорил тихо, чтобы не беспокоить сидящих у костра. Говорил, как резал. Правду говорил. Рэтар никак не реагировал, и его невозможно было сейчас прочитать.

— Ты из благородства с ней сошёлся? Она такая несчастная вся, славная, милая, светлая, крохотная, такую защищать хочется — самому убиться, а её защитить. Да?

Роару хотелось уйти, но он понимал, что сейчас позволить себе этого не может, и стоял на месте, несмотря на то, что каждое слово Тёрка причиняло боль и дёргало с корнем.

— И ты так славно это проделал во время нападения шальных, — кольнул тот. — А потом что? Она оказывается может быть не милой, ей оказывается тоже злость известна и такая неприглядная — вся эта милость исчезает? Свет гаснет?