– Не волнуйся, Хлоя. Я собираюсь схитрить, – честно призналась ей. – Нечаянное прикосновение губ к щеке – тоже ведь поцелуй? За такое глава точно не отчислит. К тому же он должен еще помнить, что такое посвящение и каково приходится новичкам в этот день. Сам не так давно закончил академию.

– Даже не знаю… – покачала она головой. – Ты затеяла игру с огнем. Не забывай об этом, беги, если почувствуешь вдруг неладное.

– Будет тебе, – махнула я рукой и обратилась к блондинистой моли, недовольно поджавшей губы к тому моменту: – Нет нужды менять задание. Я согласна!

По толпе адептов пронесся ропот, сотни глаз разом впились в мое лицо. У Бриджит отвисла челюсть. Девица была уверена, что я струшу. Как бы не так!

– Тогда вперед, – произнесла она, едва пришла в себя, и первой сделала шаг по направлению к ректорскому дому.

Я вытерла взмокшие ладони о мягкую ткань легкого плаща и направилась следом. Новички и старшекурсники двинулись за нами. Казалось, они по-прежнему не верили, что мне хватит смелости, в какой-то мере даже наглости совершить задуманное. Но разве у меня остался выбор?

Ко всему прочему ректор обладал приятной внешностью, ярким красноречием, острым умом и невероятной харизмой. Больше мне нечего было о нем сказать, поскольку видела его всего два раза. И то издалека. Он не преподавал у нас, не вел лабораторные или практические работы. Я понятия не имела, какого цвета у лорда Кристендера глаза, насколько он высок, хорошо ли сложен, поскольку его фигуру вечно скрывала фиолетовая мантия. Тем не менее, благодаря реформам, глава успел за короткий срок заслужить мое уважение.

Будучи выпускником Академии целителей и прежде деканом кафедры огненной магии, он знал заведение, преподавательский состав и здешние правила как свои пять пальцев. Очевидно, мужчину многое не устраивало, раз, получив назначение, он принялся менять устоявшиеся порядки с излишним рвением. Но импульсивность и порывистость присущи людям с огненным темпераментом. Мой отец был явным тому примером!

В первую очередь глава издал указ, в соответствии с которым адептов кормили теперь трижды в день, а не дважды, как было с момента открытия академии. К тому же за каждой кафедрой закреплялся свой цвет мантии. Не какой-нибудь унылый серый или траурный черный, а небесно-голубой для воздушников, бирюзовый для водников, зеленый для магов земли, оранжевый для огневиков и ярко-красный для большей части учащихся – будущих целителей. Магистры и профессора продолжили носить излюбленные белые накидки. Нужно ли говорить, что нововведения адепты приняли с восторгом?