Подошел к ней сзади и наклонился к затылку, вдыхая запах. Нежность улетучивается по мере того, как он проникает в кровь и заставляет ее начать закипать. Я соскучился. Нет. Не так. Я просто на хрен подыхал без нее эти несколько часов со вчерашнего вечера. И я понял одну вещь — не важно, сколько я не был с ней. Несколько дней, сутки, пару часов — я подыхал одинаково. Уже на следующий день меня ломает… а бывает — и через пару минут. Отбросил шелковистые волосы ей на плечо и прикусил затылок, обхватывая ладонями грудь, потирая большими пальцами соски. Сердце начинает биться быстрее. Наше. Одновременно на несколько тактов выше, чаще. Невольно тихо рычу, сжимая пальцами твердые вершинки и слегка оттягивая их, в унисон ее протяжному стону. Поворачивается ко мне и протягивает сосуд из толстого стекла с массивной пробкой. Диковинная бутылка. Явно не из нашего мира.

— Откроешь, инкуб?

А я, как идиот, смотрю вначале в бархатные, черные от страсти глаза, а потом — на ее пухлые губы, которые она облизывает кончиком языка. Все, что я готов сейчас открыть, это своим членом дорогу в сладкое сочное тело, а губами — дорогу к ее рту, чтобы погрузить в него изголодавшийся по ее мякоти язык.

— Что это?

Улыбнулась так кокетливо и загадочно, а я шумно выдохнул, увидев ямочку на одной из щек и, опустив взгляд к груди на торчащие под тонкой материей уже возбужденные мною соски.

— Сакурана. Напиток, который смертные называют «шампанское». Какое вкусное название шам-панс-коееее. Мне привезли.

— Кто привез? — не отрывая взгляда от ее томных и манящих глаз под ажурной бахромой иссиня-черных ресниц.

— Ревнивец, — пальцами по моим губам, а у меня в паху простреливает от этих прикосновений, — это было давно. Один из отцовских хамелеонов. Я хранила его. Возила с собой вместе с провизией. Мне захотелось попробовать…вместе с тобой. Пить его до утра…Откроешь для меня, Арииис?

Опустила глаза, и ресницы задрожали на румяных щеках. Взял бутылку из ее рук, повертел, рассматривая этикетку и без труда откупорил пробку. Раздался легкий щелчок, и пушистая пена брызнула в воздух. Лиат вскрикнула, а я расхохотался. А потом резко перестал смеяться, увидев, что забрызгал ее платье и теперь мокрый корсаж облепил полушария груди, и член болезненно дернулся реакцией на это зрелище.

— Мы будем пить напиток смертных, Кареглазая…Мы будем пить его до утра, раз ты так хочешь.

Развернул её к себе и провел костяшками пальцев по золотистой скуле. Медленно…осторожно. Две секунды до срыва. Одна — на то, чтобы обхватить затылок, вторая — на то, чтобы впиться в сочный и до одури желанный рот. Поднял бутылку вверх, выливая с горлышка пенящуюся жидкость и делая глотки вместе с Лиат, сплетая наши языки и выпивая ее прерывистое дыхание, вместе со сладковатым напитком. Вино смертных легкое и не ударяет в голову. Даже будь это чентьем, я бы уже не опьянел больше, чем от вкуса ее губ и от вида груди под мокрой материей.