— Я могу подождать, пока госпожа Альбертина умрет.

— Можешь. Поэтому шанса тебе я не оставлю. Либо мы заключаем договор, либо я сегодня же пишу любимой бабушке письмо. В котором рассказываю, что ты грязно домогался меня все эти годы, но я, стыдливая девица, молчала и не решалась об этом рассказать… А теперь не могу молчать. Потому что мой коварный кузен, приехав в Кенси, взял меня силой. Я кричала, звала на помощь — но мне никто не помог. Ведь мой коварный кузен расторгнул договор с контрактным работником, и я осталась в доме совершенно одна.

Впервые в жизни Тео увидела, как у человека глаза буквально лезут на лоб.

— Что?! Ты с ума сошла! Это же бред! Никто не поверит! Чтобы я… Тебя… Это невозможно! Абсурд! Полный абсурд!

— Ну, если ты твердо в этом уверен — рискни. Ты пытаешься инициировать обследование, а я пишу бабушке, что унизительное обследование — попытка избежать наказания за совершенное преступление.

— Мое слово против твоего слова.

— Не-е-ет, — сладко улыбнулась Тео. — Твое слово против моих доказательств.

— У тебя нет доказательств. Теодора девственница.

— Уверен? — улыбка стала еще шире.

— Но… Ты же… Она же… — квазикузен судорожно оглядывал комнату, как ученик, ожидающий подсказки. — Даже если не девственница — на тебе нет следов изнасилования!

— Будут. И синяки будут, и последствия грубого проникновения. Могу даже башкой о стену побиться, чтобы несколько шишек осталось. Детекторов лжи у вас нет, ДНК-тестов тоже. Ты все еще настаиваешь, что мне не поверят?

Герберт молчал, остановившимся взглядом уставившись в стену. Его ноздри раздувались, как у загнанной лошади.

— Мне нужно время, чтобы подумать.

— Думай. У тебя двадцать минут.

— Я не могу так быстро!

— Уж постарайся. Ровно через двадцать минут я пойду в банк и заключу договор на аренду контрактного самостоятельно. А финансовый ущерб от сделки компенсирую бабушкиным наследством.

Денег на оплату даже годичного контракта у Тео не было — но Герберт заглотил наживку с крючком.

— Ладно. Хорошо. Ладно. Я согласен.

— Вот и молодец, — поднялась из кресла Теодора. — Тогда пошли к нотариусу.

— Прямо сейчас?