Отец продолжал говорить, но у нее перед глазами все плыло. Она слишком хорошо понимала, что это значит для Даррании. И для нее.
Раньше выходные проходили зажигательно-весело. Когда-то они все собирались у Даса, либо у Нэвса с Милли, либо у Аникатии, и всем было невероятно весело. Сейчас от их компании остались шипы и хвосты, то, что казалось важным когда-то, им быть перестало. С ним по-прежнему хотела общаться вся Академия: при желании Люциан мог найти себе компанию на любой вкус, забить дни общением с разными драконами и драконессами, а ночи – этими же драконессами, но ему не хотелось.
Проблема заключалась в том, что он уже сам не понимал, чего хочет. Последний выпад Лены добил окончательно. Ему казалось… да нет, не казалось, что Лена все еще тянется к нему, что она не выкинула его из жизни окончательно, но, судя по всему, именно так все и было. Она не просто выкинула его из своих мыслей и желаний, она уже в мыслях была замужем за Валентайном, потому что он видел их и ту девочку из приюта. Проследить за ней после их разговора было не самой лучшей идеей. Равно как и считать портальный след Альгора (благо, натренировались они этому отменно).
Пожалуй, именно эта девочка и стала последней каплей.
Миленькая такая семья у них получится. А со временем еще и свои дети будут. При мысли об этом хотелось совершать глупости: например, разгромить не только свою комнату, но и весь отцовский дворец, а после пойти и дать Альгору в морду, при ней, сказав ту самую правду. Разрушит ли это их отношения? Вполне вероятно. Сделает ли это его счастливым? Вряд ли.
Поэтому Люциан продолжал сидеть и смотреть на бутылку дорнар-оррхар, к которой так и не притронулся. Лед в бокале давно уже растаял, смешавшись с алкоголем, так что содержимое бокала теперь только выливать.
Прошлой и этой ночью он почти не спал. Банально потому, что снова видела Этана: друг приближался к нему, хотел что-то сказать, но ему словно что-то мешало, затягивая во тьму и растворяя у него на глазах. После такого сон, мягко говоря, не шел, и Люциан сидел на подоконнике, часами глядя на небо, пока оно не начинало светлеть. Надо было бы поговорить с Сезаром о призраке – возможно, тот что-то знал или мог помочь, это все было явно из области темных, но Сезар не отвечал на его запросы, виритт постоянно возвращался ни с чем.
Поэтому первый, о ком он подумал, когда виритт запросил разговор, был именно Сезар. Правда, уже в следующий момент выяснилось, что это Женевьев Анадоррская.
– Ничего себе, – сообщил Люциан, увидев ее. Она как всегда была собрана, при полном параде – в общем, такой классический образ будущей тэрн-ари, к которому все привыкли. В том числе он.