– Она никого не любит. Она гадина.

– Вот. Она не любит папу, она просто продает ему себя, продает повыгоднее, по-подлому, чтобы нас с тобой не осталось в его жизни. Уважать ее за это не стоит, я и не уважаю.

– Она из вторых, да, мам?

– Да. Она не уважает себя, поступая вот так. А я себя уважаю и не готова делить своего любимого мужчину с такой… глистой.

– Ах ты… старуха!!!

Когда разговариваешь в саду, да еще не опасаясь никого, во весь голос, сложно остаться неуслышанной. Мария на что-то такое и рассчитывала. Что ее услышат, что донесут супругу – пусть!

Иоанн уцелел чудом, и повторять такое еще раз просто опасно! Она же его… она просто убьет. Может, даже и не желая того, просто сопротивляясь без учета своих способностей. А если она чего-то не рассчитает? А ведь это запросто!

Но вот принесло ж сюда Диану!

Прежде чем Мария успела ответить, Анна спрыгнула со скамеечки, на которой сидела рядом с мамой, и уперла руки в бока.

– Ты! А ну, вон отсюда!

Диана вздернула нос.

– Ваше высочество, вам не пора на уроки?

Одно дело, орать на бывшую… почти бывшую жену, второе – на дочь Иоанна. Потом-то понятно, она эту соплячку в порошок сотрет, но это будет потом, а сейчас Иоанн может и обидеться!

– Не твое дело! – Анна помнила мамин обморок, и свой страх помнила, и оставлять эту дрянь рядом с мамой не собиралась. – Убирайся!

Как же сложно в десять лет стоять, заслоняя собой близкого человека! Но на плечо Анны легла узкая мамина ладонь.

– Любезнейшая, вы смеете не повиноваться ее высочеству?

Вопрос был задан насмешливым тоном. Действительно, Мария – там еще вопрос, хотя она и сама по рождению принцесса, и до свадьбы Дианы с Иоанном всяко будет стоять выше наглой выскочки. А вот Анна – без разговоров.

Пока Диана не коронована, Анна выше ее по положению. И даже после коронации Диане придется быть с Анной вежливой и милой. Особенно если девочку помолвят, как и собирались, с сыном короля Фардании.

– Это еще надо посмотреть, высочество там – или конюх какой покопался, – прошипела Диана.

Мария улыбнулась. Может, прежнюю королеву и можно было пронять такими гадостями. Но не ее.