Пройдя через ворота, мы попали на главную площадь города, которая оказалась в десять раз больше площади Силы. Заполненная разноцветными тележками торговцев и буйно разодетыми фокусниками и акробатами, она выглядела бы великолепной сценой феерии, если бы не страх, проступивший на лицах толпы, когда те заметили гвардейцев.

Люди, до этого игриво бродившие по площади, теперь бежали, затаптывая других в своем стремлении скрыться. В мгновение ока Фортуна превратилась в место ужасающего хаоса.

Стражи взревели, некоторые спрыгивали с лошадей и тут же хватали горожан, притягивая их к себе и крича им в лицо. Я не могла разобрать слов, но была уверена, что они связаны с Джудом, особенно когда взглянула направо.

Пихнув Джейка, я указала на плакат о розыске, прикрепленный к фонарному столбу. На нем виднелся грубый портрет Джуда, художник сердито изогнул его полные губы. Ниже имелась надпись: «Награда за поимку. Живым».

– По крайней мере, Сириан желает заполучить его живым, – мрачно заметил Джейк.

Как бы то ни было, лицо Джуда теперь известно, и любой, кто заметит его здесь, вполне может выдать капитана за подходящую награду.

Кто-то врезался в плечо Джейка, заставив того пошатнуться. Он сумел выпрямиться и, все еще держась за мою руку, потянул меня в ближайший переулок, как только началась настоящая суматоха.

Какой-то мужчина вскрикнул, когда толпа сбила его с ног, и едва успел перевернуться, прежде чем его растоптала лошадь, от ударов копыт незнакомец бы мгновенно лишился жизни. Страж на лошади усмехнулся и плюнул в ошеломленного мужчину, после чего дернул поводья и устремился дальше в город.

Другой страж свистнул проходящей мимо женщине и выкрикнул грубости, заставившие ее броситься прочь в страхе за свою жизнь. Когда она сбежала, он возобновил нападение на других жертв, проклиная их, когда те игнорировали его мерзкие высказывания.

– Отвратительно, – выплюнул Джейк, удерживая меня от того, чтобы выбежать на улицу и стащить с лошади мерзкого стражника.

Я впилась ногтями в ладони с такой силой, что выступила кровь.

Меня переполняла ярость, когда я наблюдала, как расписные двери распахивались и затейливая резьба, выгравированная на рамах, портилась сапогами со стальными носами. Королевская гвардия врывалась в жилые дома и магазины, громя имущество, будто имела на это полное право.

Мужчины, женщины и дети выбегали на улицы в одном исподнем, потирая сонные глаза. Один из ублюдков в багровом даже ударил мальчика не старше десяти лет, когда тот потянулся к громко протестующей матери, по румяным щекам которой текли слезы.