Тристан нахмурился, взвешивая все «за» и «против». Адалина могла врать ему, но он почему-то ей верил. Потому что все еще видел в ней ту девочку, которая так искренне умоляла его помочь сестре. Видел, что за гордой осанкой и надменным выражением лица прячется глубоко несчастная и одинокая девушка. Такая же, как и он сам.

– Знаешь, почему никто из аристократии Великого Материка до сих пор не знает, кто стоит во главе «Черной розы»? – спросил Тристан.

Адалина вопросительно склонила голову.

За окном подул ветер, и порыв холодного воздуха, проскользнувший сквозь щель в оконной раме, всколыхнул локоны вокруг ее лица. По стеклу забарабанил дождь.

– Кроме разведчиков и доносчиков в гильдии есть каратели. Они следят, чтобы никто не посмел предать наш орден. И карают они похуже королевских палачей. – Тристан отчеканил каждое слово, чтобы они прочно засели в прелестной головке Адалины. – Я помогу, но если вздумаешь предать меня, то подвергнешься самой страшной каре. Это я тебе обещаю.

Она серьезно кивнула и протянула тонкую ладонь. Не успел Тристан поразиться нежности ее кожи, как услышал доносящиеся из коридора шаги.

Лицо Адалины изменилось от испуга.

– Кто-то идет! – в панике прошептала она и, прикусив губу, стала осматривать комнату с поломанной ветхой мебелью в поиске укрытия. – Если меня здесь увидят, да еще и с тобой, мне конец!

Шаги становились все громче, и Тристан был уверен, что кто-то идет прямо сюда. Если его застукают с фавориткой короля, возникнет куча неприятностей.

Он внимательно посмотрел на Адалину. Она почему-то развернулась к окну и сжала ручку, словно собиралась открыть его. Платье для прислуги было явно ей велико и скрывало тонкий стан, коса растрепалась. Вряд ли кто узнает ее, если не увидит лица.

Тристан схватил ее за запястье.

– Мне нужно убираться отсюда, – прошипела она, в панике пытаясь высвободить руку.

– Через окно? – скептически спросил Тристан.

Шаги раздались прямо под дверью.

Он дернул Адалину на себя и рывком усадил на колени.

– Доверься мне, у тебя нет другого выхода, как и у меня.

Она широко открыла глаза и разомкнула губы, как будто хотела что-то спросить, но не успела.

Тристан накрыл их своим ртом.

Сначала она замерла как вкопанная, но, услышав скрип открывающейся двери, сразу ответила на поцелуй. У них оставались считаные секунды, прежде чем вошедший обойдет завалы поломанной мебели и увидит их. А до этого Тристан должен сделать все, чтобы они с Адалиной напоминали парочку, которой просто захотелось уединиться и утолить похоть.

Он резко потянул рубашку за ворот, так что несколько пуговиц с жалобным треском оторвались от ткани. Адалина поняла его намерения и запустила руку под рубашку. Тристан же задрал подол ее платья и под ритм тихих шагов по пыльному полу заскользил ладонью по бархатистой коже стройного бедра. Она выдохнула ему в рот с тихим, едва различимым стоном, и он тут же углубил поцелуй. Он мог не делать этого – необязательно заходить так далеко, чтобы сыграть роль любовников. Но Тристан был словно околдован сладостью ее губ. Горло жгло от необъяснимой жажды, которая лишь усилилась, когда Адалина, переняв инициативу, скользнула языком ему в рот. Тристан стремительно провел ладонью по ягодице. Другой рукой он гладил ее лицо, очерчивал скулу, чувствовал горячую пульсацию на длинной хрупкой шее. В груди стало жарко и тесно. Всего на короткий миг он забыл, что поцелуй – просто спектакль для случайного свидетеля.