Я приземлилась на краю деревенской площади среди покосившихся хижин. Была середина ночи, но призрачный пейзаж освещался пламенем бесчисленных факелов. Жители деревни истошно вопили, окружив костер плотным кольцом. На огромной куче хвороста громоздился кол, к которому была привязана девушка.
Глаза – зеркало души. Этот урок я выучила одним из первых. Но даже если бы я прогуляла его, я все равно догадалась бы, кто эта девушка. Потому что глаза, в которые я смотрела, были моими собственными. Я чувствовала, как моя младшая душа, обреченная на смерть, нащупывает меня, и не могла понять, почему не слилась с ее телом.
Ной приблизился к куче дров, поднеся факел к сухому дереву. Огонь вспыхнул мгновенно. Рафик и Фокс оказались рядом, когда я все еще пыталась понять, что происходит.
– Он был проклят, потому что Селина обвинила его в моей смерти? Вы знали об этом?
– Седрик взял с нас клятву, что мы ничего не скажем тебе, – пояснил Рафик. Я заглянула в собственные глаза – огонь уже хватал подол моего платья. – Ему было стыдно.
Тело Рафика напряглось, словно натянутая тетива лука.
– Где сейчас Седрик?
– Он лежит у самого костра. В отличие от тебя он слился со своим прежним «я».
– И как мы теперь сможем разрушить проклятие? – спросила я. – Я уже в огне. Где Селина? – В моем голосе явно слышалась паника. – Ведь я должна предотвратить свою смерть, так? Но почему моя душа не была тогда уничтожена? Ничего не понимаю.
Рафик стоял, сосредоточенно глядя на костер, а потом повернулся ко мне.
– Потому что ты – здесь, – сказал он. Он щелкнул пальцами, и я увидела ленту. Яркую серебристую ленту, связывающую меня и ту девушку, которая была мной раньше. – Огонь мешает вам соединиться, но ты даешь силу своей душе, чтобы огонь не разрушил ее. Наоборот. Огонь только делает ее сильнее.
«Сильнее». Мне нравилось, как это звучит. Больше объяснений мне не требовалось. Я знала, что делать.
– Фокс, – сказала я, глядя прямо в глаза блондину с лицом ангела. – Позаботься об Арвин. Уведи ее отсюда. Она не должна потерять ребенка. Я отдам Седрику часть своей души, – обратилась я к Рафику, когда Фокс исчез. – Если она могла сделать бессмертным Лазаря, то, может быть, спасет и его.