Я хотела вырваться, но нога очень сильно начала ныть. Я не была уверена, что смогу сейчас передвигаться легко и быстро, как грациозная лань.

Поэтому я наблюдала за спокойными движениями длинных пальцев Смолякова с неровными сбитыми костяшками.

— Так гораздо лучше! — довольно заявил Смоляков, обработав мою кожу. — А что с ногой?

— Не твоя забота! — огрызнулась я и взвизгнула, заметив, что Смоляков потянулся к моей ноге.

— Так, мужчина, отстань, ясно? Найди себе другую забаву! — я отвернулась и попыталась пошевелить пальцами ног.

Больно-о-о-о…

— Я бы отстал! — добродушно заявил Смоляков. — Если бы 17 сентября 2013 года ты не сделала искусственную инсеминацию от донора RBD-00142. Я и есть тот самый донор!

Смоляков выглядел довольным. Таким довольным, как будто он лично трудился над моим оплодотворением несколько часов подряд!

— Это твои фантазии, Смоляков. Или признаки звёздной болезни! В любом случае отстань от меня.

Я постаралась проигнорировать тревожный звоночек. Номер донора в картотеке я помнила наизусть. Генетические показатели у этого донора были отменные. Рост отца — 186 см…

Я покосилась на Смолякова. Допустим, он тоже высокий. Но всё это просто совпадение!

— А как тебе вот это? — ласково поинтересовался Смоляков, показывая детскую фотографию на экране сотового телефона.

Я не хотела посмотреть, но мои глаза уже посмотрели!

Детскую фотографию донора спермы я тоже хорошо помнила. Мальчишку на фотографии сложно было назвать красивым: лопоухий, большеглазый, скорчил мордочку, как мартышка!

Шесть лет назад мне понравился этот забавный мальчуган, и я решила, что мой сынишка будет весёлым, озорным и с добрым характером.

В принципе, всё сошлось, кроме последнего. Характер у моего Мирона — тяжёлый и справиться с упрямцем нелегко. Неужели характер достался ему от звёздного папаши?

Мысленно я признала, что Мирон — сын Даниила. Сходство детских фотографий было потрясающим. Но вслух я не могла и не хотела признаваться.

— Послушай, Смоляков!

— Даниил.