— Нет, не могу. Но это не значит, что я буду уподобляться им, — твердо ответила Дарья.

— Тогда ты всегда будешь внизу, а они будут управлять тобой, — гнул свою линию Виктор.

— Если я правильно тебя поняла, проявив сострадание, ты считаешь, дал мне возможность в какой то мере управлять тобой? — удивилась она.

— Да, что-то в этом роде, — сверкнув на нее взглядом, согласился Виктор.

— В каком же мире ты живешь? — трудно было скрыть, насколько она поражена. — Все перевернуто с ног на голову.

— Ты тоже живешь в этом мире, только почему то не хочешь признать этого, — жестко заметил он, закуривая при этом сигарету. — Причем, делаешь это с таким упорством, которому можно было бы найти более достойное применение. — Виктор поднял бокал и одним махом выпил его содержимое.

Дарья вознегодовала:

— Признать, что есть только один мир? Где царит только одно право, право силы? Где сострадание является признаком слабости?

— Но так и есть. — Он говорил устало, вроде как сожалея, что вообще затеял этот разговор. Как будто Дарья была нерадивым учеником, и он понимал бесполезность своей затеи что-то ей объяснить. И все же он продолжил:

— Люди делятся на тех, кто управляет и на тех, кем управляют. И никак иначе. И не дай бог, показать свои слабости. Кто-нибудь непременно этим воспользуется. Это очевидные вещи.

Дарья горько усмехнулась.

— Но тебе то это не грозит. У тебя нет ни одной слабости.

Он очень внимательно на нее посмотрел.

— Ну одна точно есть.

У Дарьи не было сил вдаваться в дискуссию. Да и какой в этом смысл? Было ощущение хождения по кругу.

— Ни к чему этот разговор, — озвучила она свои мысли. — Да и не в том я положении, чтобы спорить.

— Вот это правильно. — Он вполне по-доброму улыбнулся. — Почему бы всегда не быть такой же покладистой?

— По-моему, сейчас, я покладиста как никогда, — возразила Дарья.

— Под действием обстоятельств. Потому что я загнал тебя в угол.

— И ты меня еще в этом и обвиняешь? — Дарья в недоумении повернула несколько раз головой. Вот это, что называется, высокий класс.