— Ань, а это Ник и Джонни, — решила она нас познакомить.
Новая доза алкоголя пошла носом, едва я это услышала. Нет, ребята, конечно, могли оказаться иностранцами, но тот с искорками говорил на чистейшем русском, хотя со смугловатой кожей, темными глазами и голливудской улыбкой вполне мог потянуть на туриста. А вот его друг точно выглядел как самый настоящий Ваня.
— Джонни это я, — махнул «Ваня». Он, кажется, запал на Альку. Как обычно.
— Очень приятно, Аня. — Еще шире заулыбался мне смугляш и деловито протянул руку.
Мальчики уже нас поделили. Какая прелесть. Из меня вырвалось в ответ только еще более хмурое:
— Ага.
Я хотела проигнорировать рукопожатие, но это было бы совсем грубо, поэтому чуть коснулась его пальцев и стала смотреть в сторону бара, прикидывая, хочу ли сходить сама, чтобы избавиться хоть на минуту от этой нелепой сцены знакомства, или лучше позвать официантку.
— Аля сказала, у тебя киста, — невозмутимо решил продолжить гинекологическую тему новый знакомец Ник.
— Эээ, тебя это беспокоит? Хочешь обсудить? — опешила я.
— Почему бы и нет? Ты не стесняйся. Я врач.
— О, это многое объясняет, но все равно не мотивирует обсуждать с тобой мои яичники. Прости.
Он тихо засмеялся, понимающе пожимая плечами.
— Слишком личное, да? Извини. Я привык, что всем вокруг позарез нужны консультации. Профдеформация, наверно.
— Да, Никыч, расслабь булки уже. Сколько можно работать? Мы тут не за этим, — забасил Ваня-Джонни и, повернувшись к Але, доверительно признался. — Знаешь, как сложно дружить с трудоголиком? Все разговоры о работе, даже когда отдыхаем.
— О, не рассказывай, Анька моя такая же. По мне уж лучше о яичниках, чем о работе.
— Вот про свои и рассказывай, а мои не трогай, — взбунтовалась я, начиная ощущать минорное желание разреветься.
Чего она прицепилась к моей работе и проклятым яичникам? Да, я трудоголик с кистой. Теперь всем надо об этом доложить?
Захотелось выпить, а мой бокал был пуст. Я встала, чтобы дойти до бара, но заиграла классная песня.
— Аль, танцы.
— Попозже, — разумеется, отказалась она.