Хотя работа шла превосходно, по мере того, как день клонился к вечеру, тревога Клер нарастала. Сегодня собиралась ее группа, и девушка не знала, как ее примут. За ужином Никлас заметил настроение Клер и спросил, в чем дело. Когда она объяснила, он заметил:

— Я бы пошел с вами, но уверен, что это только усугубило бы ваши проблемы. Полагаю, вам даже в голову, не пришло, что можно не явиться на собрание.

Она покачала головой.

— Это было бы трусостью. И даже хуже того — если я не пойду, то может показаться, будто теперь, сведя компанию со знатью, я начала воротить нос от своих прежних друзей. — Ее лицо напряглось. — Если они попросят меня уйти… Что ж, по крайней мере я буду знать, что обо мне здесь думают.

После ужина Клер поднялась к себе и облачилась в одно из своих прежних «долондонских» платьев, которое можно было надеть без посторонней помощи. Члены кружка были ее самыми близкими друзьями, людьми, которые скорее всего поверят в нее. Однако в глубине души Клер чувствовала, что заслуживает их порицания и даже того, чтобы ее выгнали. Хотя с чисто формальной точки зрения она, быть может, все еще оставалась девственницей, но, вне всяких сомнений, виновна в безнравственном поведении. И хуже всего было то, что Клер в этом не раскаивалась. Она была растерянна и несчастна, однако по-настоящему нисколько не сожалела о случившемся.

Клер остановила свою повозку возле дома Моррисов перед самым началом собрания. Когда она вошла, в комнате мгновенно воцарилась тишина, и одиннадцать пар глаз разом уставились на нее. Молчание нарушила Маргед — она подошла к подруге, обняла ее и сказала:

— Клер, как же я рада видеть тебя! Ты сможешь где-то на этих днях пойти со мной в школу? Дети скучают по тебе. — Она улыбнулась. — И еще им ужасно хочется поскорее увидеть пингвинов лорда Эбердэра.

Клер была рада, что лучшая подруга поддержала ее, по это вовсе не значило, что и остальные непременно последуют примеру Маргед. Клер с неуверенной улыбкой оглядела комнату. Несколько членов кружка улыбнулись в ответ, а юный Хью Ллойд даже подмигнул. Остановив взгляд на Эдит Уикс, которая по складу своего характера была, пожалуй, наиболее расположена ее осудить. Клер спросила:

— Меня еще рады здесь видеть или уже нет? Эдит хмыкнула.

— Ты очень неразумно вела себя, дитя мое. Половина людей, живущих в долине, убеждена, что ты шлюха.

— Я не любовница лорда Эбердэра, — ответила Клер, мысленно благодаря Бога за то, что может сказать это с чистой совестью.

— Надеюсь, что нет, — деловито проговорила Эдит. — Но есть в наших краях и такие, которые предпочитают думать о людях плохо, — такие, как миссис Илайес. — Эдит фыркнула. — Когда в Судный день Господь станет отделять овец от козлищ, он найдет на ней мало хорошей шерсти. Она заявила, что теперь, когда ты работаешь в большом доме, ты не снизойдешь до посещения собрания нашего кружка, но я-то знала, что это ерунда.