Когда очередь дошла до ее корсета. Клер медленно подошла к Никласу и повернулась спиной, чтобы он распустил шнуровку. Для человека, чьи движения всегда были точными и уверенными, он возился с этим простым делом очень долго и неуклюже, и его руки как бы сами собой касались изгибов, весьма далеких от шнурков и петель.

В конце концов корсет упал на пол, и Никлас притянул Клер к себе, с наслаждением лаская ее грудь. Блаженно вздохнув, она прислонилась спиной к его груди, нежась в его крепких объятиях. Упершийся в ее ягодицы твердый выступ плоти яснее ясного говорил о том, что он уже полностью возбужден, как и она сама. Но Клер взяла себя в руки, призвав па помощь все свое учительское самообладание, и ловко выскользнула из его объятий, зная, что промедление только еще больше раздует пламя страсти.

Никлас снял с себя все, обнажив свое готовое к бою мужское естество. Теперь из всей их одежды оставалась только ее нижняя сорочка. Продолжая тянуть время. Клер неспешно развязала тесьму, стягивающую ее ворот и, соблазнительно навиваясь всем телом, медленно стянула рубашку через голову.

Никлас нетерпеливо бросился к ней, но Клер вытянула руку, делая ему знак остановиться, после чего подтянулась и села на край стола, непринужденно скрестив ноги. Затем выдернула из волос шпильки и тряхнула освободившейся копной, так что та, струясь, упала на ее спину и грудь, словно полотнище блестящего темного шелка.

На Никласа это подействовало как разорвавшаяся бомба. Он вихрем бросился к ней, повалил спиной на зеленое сукно, и они завершили то, от чего с такой мукой отказались тогда, в Лондоне. За последнюю неделю их тела до мелочей подстроились друг к другу, и теперь их слияние было нежным, игривым и неистовым.

Потом, когда они, утолив свою страсть, лежали в объятиях друг друга, он прошептал:

— Все-таки близкие отношения лучше начинать до брака. Это делает день свадьбы гораздо приятнее.

— Это опасная идея, подрывающая общественные устои. А мужчина, ее высказывающий, рискует прослыть прожженным развратником. — Клер тихо рассмеялась. — Знаешь, тогда, в самом начале, ты был прав, когда сказал, что если я проиграю, то мы выиграем оба.

Он зарылся пальцами в ее спутанные волосы.

— А по-моему, у нас с тобой получилась ничья благодаря твоему здравому руководству. Мы оба выиграли, и никто не остался в проигрыше.

Кроме Никласа, который потерял свою холостяцкую свободу, но раз уж его самого это, похоже, не удручает, она не станет напоминать ему об утрате.

— Игровая поверхность у нового стола замечательная, — лениво протянула Клер. — Но думаю, что его надо сделать тяжелее — от нашей возни он наверняка отъедет фута на два. — Она снова перешла на тон строгой школьной учительницы. — И еще: сукно не может скрыть того, что шифер гораздо сильнее холодит тело, чем дерево.