— Не надо тут только геройствовать!

Он присел рядом и взял меня за руку, нежно. Однако только когда мои пальцы оказались в горячей сухой ладони Кузьмы, я поняла, насколько они мокрые, как и вся я.

— Жарко? — он провел рукой по моей мокрой шее и, притянув к себе, чмокнул в лоб. — Сейчас разберусь с кондеем.

Он встал и ушел, а мне хотелось продолжать сидеть с ним вот так в обнимку и никуда не ехать. Если свалиться в кровать и притвориться, что умираю, неужели не поменяет билеты?

— Может выйдешь к столу? Там уже попрохладнее, а тут пока остынет?

Кузьма протянул мне руку, я стиснула ее и покраснела — вот на кой-ему такая обуза! Надо же было половину отпуска пробыть клячей. Мужчина должен носить женщину на руках, когда ему велит это сердце, а не потому что баба не может ходить на собственных ногах.

— Выпей сладкого!

Он налил мне в стакан смородинового сока. Я выпила до дна. Стало легче.

— Спасибо. Извини, что я вот так… — у меня почему-то затряслась губа. — Весь отпуск тебе испортила…

— Ну началось…

Он ткнул меня лицом себе в грудь как раз вовремя — я разревелась.

— Даш, тебе так плохо? Ты же не из-за меня тут слезы льешь? — спросил он глухо, уткнувшись носом мне в волосы и все сильнее и сильнее выводя ладонью круги на моей спине.

Я не отвечала, еще не могла. Из глаз лило даже сильнее, чем из другого места. Да что же меня так развезло…

— Все пройдет, — буркнула я через силу и стиснула зубы, а потом откинулась на спинку стула и принялась тереть глаза.

— Пройдет, через неделю, да?

Я кивнула.

— Три дня, потом уже легче…

— А на работу тебе когда?

— Через день. Отлежусь.

— А может это знак, что ну ее нафиг работу?