И тут фараон ринулся к жене,  чтобы не дать ей упасть, но подхватив на руки,  остался стоять посреди спальни,  вдруг испугавшись, что прижимает к груди любимое тело в последний раз.

— Отпусти меня!  — просьба Нен-Нуфер была едва различима за всхлипываниями, , но фараон побоялся проигнорировать её. Он опустил Нен-Нуфер обратно на ложе и укрыл простынёй.

— Я жду тебя завтра к ужину. И если ты не придёшь завтра, я буду ждать тебя послезавтра и все вечера,  последующие за этим. Ты — моя жена, , а я — твой муж. И так будет до скончания веков.

Он коснулся груди и затем прикрытого покрывалом тела своей царицы. Прождал ответа целую минуту и, не дождавшись, вернулся в свою одинокую постель,  понимая,  что встретится с Нен-Нуфер теперь лишь на похоронах сына ровно через пятьдесят пять дней. Однако на завтра велел накрыть стол на двоих. И на послезавтра.  И на следующий день,  как и обещал. Он не вступал на женскую половину дворца,  давая царице полную свободу. Любовь сильнее смерти,  так его учили,  так он и полюбил свою жену и верил,  что Нен-Нуфер просто нужно время, чтобы успокоиться и смириться с временной разлукой с сыном. Пентаур вернулся в храм и не будет больше смущать её своим скорбным видом, , а Ти и Никотриса постараются вернуть в сердце Нен-Нуфер благосклонность к мужу.

В этом он нисколько не сомневался и радовался,  узнав, что Никотриса,  спустя десять дней,  стала провожать Нен-Нуфер в дом Сети. Однако пресекал всякие разговоры,  говоря брату, что желает услышать всё из уст самой Нен-Нуфер. Только маленький Райя,  глаза которого при встречи с отцом светились неподдельной радостью,  выбалтывал всё, что происходило у пруда. Нен-Нуфер с удвоенным усердием вернулась к обучению детей. Сети стал часто брать мальчика в свою колесницу,  и фараон не мог удержаться и встречал их на конюшне, чтобы пригласить к обеду. Вечерами же смотрел в пустое кресло царицы и верил,  что раз та вспомнила долг перед учениками, то вспомнит его и перед мужем,  когда проводит сына в царство Осириса.  Тогда их любовь раскроется чистым лотосом в тине прошлых переживаний и лжи. Однако ожидание не становилось легче, и фараон пригласил за стол Никотрису в надежде разговорить, , но та не знала,  что сказать повелителю про царицу. Она говорила лишь про гробницу,  в которую так и не смогла привести Нен-Нуфер и сейчас просила помощи супруга. Фараон ухватился за возможность увидеться с Нен-Нуфер и велел ждать его завтра подле гробницы. Он даже суд не довершил,  испросив у Хентики позволения удалиться. Но когда они с Сети примчались к гробнице, загнав лошадей, стража доложила,  что царицы уже час как находятся в гробнице и велели смотрителю оставить их одних.