Почему-то от его слов стало ещё обиднее, чем от чувства ревности. Наверное, я действительно знаю, что он не смог бы так поступить…

— Кирилл, мне тоже на работу надо! — я в отчаянии шагнула за ним, рассыпаясь миллионами осколков о стену его равнодушия.

Он не оглянулся.

— Ты там больше не работаешь, — он распахнул входную дверь, выходя во двор.

— У меня же зарплата сегодня… — я задержала дыхание, борясь с подступающими рыданиями.

Кирилл наконец резко обернулся. Во взгляде читалось откровенное раздражение и нетерпение. Он хлопнул себя по карманам брюк… Достал бумажник и, холодно глядя мне в глаза, протянул несколько купюр…

— Считай, тебя уволили. Иди, спрячь куда-нибудь, потом пригодится, — он насмешливо скривил губы, хватая горячими пальцами мою бессильно опущенную ладонь и впихивая в неё деньги. — Не потеряй только. До вечера.

Со слезами смотрела, как за ним закрывается дверь. Скотина…

А впрочем… У меня есть целый день здесь, в своём доме, в полном одиночестве, и это радует гораздо больше и сильнее, чем огорчает грубость Кирилла.

Глубоко вздохнула и вытерла слёзы, разглядывая бумажки в руках. Чёрт с ним… Положила деньги здесь же на полку — зачем они мне сейчас? Лучше походить по дому, послушать музыку в нормальном качестве, обустроить себе комнату…

*37*

*37*

Хотелось подняться на второй этаж, поселиться поближе к нашей спальне… Кирилл же не настолько наивный, чтобы действительно верить в то, что двое взрослых людей, живущих под одной крышей, способны испытывать муки сексуального голода и не помочь друг другу? Я вот совершенно с этим не согласна…

Но я всё-таки осталась внизу, заняв одну из двух небольших смежных угловых комнат, выходящих в гостиную. Здесь окна находятся сразу на двух стенах, и мне всегда тут нравилось из-за обилия света… Есть вполне сносная по размеру тахта, комод и журнальный столик. Телевизора нет, но он стоит в гостиной сразу за дверью, да и нужен он мне сто лет… Господи, в собственном доме занимаю гостевую комнату — то ли плакать, то ли смеяться…

Кирилл не стал закрывать ни гараж, ни дом, ни сарай, куда он отнёс мою посуду. Ну хоть не строит из себя обиженного дурака, и то хорошо.

При взгляде на свои драгоценные грядки сердце тоскливо заныло, а в горле раздулся ком — ну разве можно так с культурными растениями?! Лучше бы правда скосил всё давно, теперь же от сорняков совсем не избавиться будет, пахать несколько раз придётся и осенью, и весной… Тьфу, о чём это я? Пусть делает что хочет. Впрочем, прополоть в любом случае надо — смотреть действительно тошно, а мне заняться всё равно нечем…