— Ох! — выдохнула бабушка. — Ксюшенька, это же замечательно!? я боялась, что ты… Ты же вся в отца! Как будто он тебя родил, не Оля. И я очень боялась, что ты влюбишься в какого-нибудь дурака и будешь всю жизнь страдать.

— Как папа? — усмехнулась Ксюша. — Что же ты, баб Дусь, маму дурочкой-то называешь.

— А она что, умная была? Эх, ладно. Теперь-то уж…

— Я как раз спросить хотела, — Ксюша закусила губу: спрашивать почему-то было немного страшно. — Может, ты мне сумеешь объяснить, как папа так… жил с мамой. Неужели не нашлось никакой другой женщины, которая его оценила? Он ведь мог уйти.

— Ох, Ксюшка… — бабушка вздохнула. — Да куда бы он ушёл от тебя?

— От меня?

— От тебя. Как увидел в первый раз, в одеяльце завёрнутую, с красной мордашкой, спящую сном младенца — так и пропал. Любил тебя до безумия, трясся над тобой, хотя я поначалу боялась — не примет. Всё же не его кровь. Ох, даже говорить такое стыдно сейчас… Родной тебя считал, не мог оставить. В тебе счастье его было, вся его радость.

У Ксюши защипало в глазах, а грудь сдавило так, что сделать вдох никак не получалось.

— Он подрался за тебя один раз даже.

— Подрался? — она всё же смогла выдохнуть.

— Да. Мужик какой-то у него на работе сказал — мол, что ты, Игорь, пригрел на своей груди змею с чужим змеёнышем. Он, кажется, даже договорить не успел — Игорь ему вмазал так, что зубы посыпались. Еле оттащили.

Ксюша улыбнулась сквозь слёзы. Да, как же это похоже на папу. Он был готов защищать её от всего на свете. До последней капли крови.

— Оля даже ревновала, — засмеялась баба Дуся. — Бурчала — как так можно, любить ребёнка больше, чем жену. Один раз сказала — она же тебе не родная, так Игорь с ней неделю не общался, на кухне спал, на матрасике. Больше потом не заикалась.

— Ревновала? — повторила Ксюша медленно. — Но… мама ведь его не любила.

— Я тоже так думала. Пока Игорь не умер и Оля с ума от горя не сошла. Вот тогда и поняла — любила она его. Почему не признавалась, зачем делала вид, что равнодушна — не знаю. Трусила, наверное.

— Трусила?!

— Да, Ксюш, думаю, трусила. Твой-то папашка… который по крови… он ведь за Олей моей так ухаживал-обхаживал, ну просто загляденье. А как она сдалась и под него легла — интерес весь потерял. Вот Оля и боялась, что и Игорь так же. Пока она ему одолжение делает, она вроде как на коне, а если признается, что любит — окажется не у дел.

— Ерунда, — вырвалось у Ксюши. — Папа бы никогда…

— Да я знаю. И Оля в глубине души это осознавала, но страх… Он был сильнее.

— Жаль, что папа…