Я смеюсь, попадая под обаяние его веселых серых глаз, смотрящих на меня с интересом, но без подтекста.
С того самого дня ежедневно Матвей появляется в агентстве под любым предлогом: пополдничать у Павла Денисовича (подсел, что ж поделать!), привезти мне букетик подснежников (не смог пройти мимо, надо подарить, ведь их уже сорвали!), прочесть мне новое стихотворение, которое он выучил (раз в неделю учу по одному стихотворению — и так всю жизнь!), пригласить на выставку, на прогулку, в театр, в кино (знаю, что не пойдете, милая, но… попытка не пытка!).
За полтора месяца все в агентстве так привыкли к Матвею, что он, с легкого языка Павлы Борисовны, получил прозвище Дежурный.
Последнюю неделю Матвей приходит в девять часов вечера, минута в минуту. Агентство уже закрыто, и он приходит со стороны внутреннего двора ко мне в квартиру. Напрашивается на чай и развлекает меня стихами или шутками. Задерживается ненадолго, минут на тридцать-сорок. Потом уходит, чтобы прийти на следующий день.
— Запускать? — хихикает Ленка.
Киваю и задумываюсь: Матвей вообще знает, что Холодильник вернулся? Или нет?
Май стоит теплый, почти жаркий. Матвей в легких джинсах и синей футболке.
— Всем привет! — здоровается Дежурный. — Вечеринка или заговор?
— Вечеринка! — отвечаю я.
— Заговор! — дружно подтверждают Ленка, Костик и Димка.
Матвей раскатисто смеется, наполняя весельем и хорошим настроением комнату.
— Проводишь? — находчиво спрашивает Димку Ленка.
— Конечно! — быстро понимает намек мой помощник и вскакивает с дивана. Друзья уходят, оставляя нас наедине и напоследок беспрестанно подмигивая.
— Обязательно скажи своему Дежурному, что жить ему осталось две недели, — Димка очень доволен собой и своей шуткой.
— Окуджава! — улыбается Матвей, увидев на журнальном столике старый сборник стихов. Он начинает артистично декламировать: