— Естественно! — тут же соглашаюсь я и добавляю, не удержавшись. — Вы сами меня познакомили с Матвеем. Если это так можно назвать…

— А как бы вы это назвали? — Холодильник хмурит брови.

Смотрю на мрачного мужчину. Все-таки похудел… Может, болел?

— Ну… Сам Матвей считает, что спас меня, — нахально вредничаю я.

— Даже так? — лицо Холодильника темнеет еще больше, резче обозначаются скулы.

— Да. Я тоже так считаю! — горячо и честно говорю я. — Если бы он не оказался тогда в вашем доме…

— Вы серьезно считаете, что вам что-то угрожало? — негромко и разочарованно спрашивает Холодильник.

— Мне угрожали вы, — услужливо напоминаю я.

— Разве? — Холодильник грустно усмехается. — Я просил время для обстоятельного разговора. Вы мне его не давали. Я поменял обстановку.

— Вы поменяли декорации для вашего спектакля, — сквозь зубы жестко констатирую я, перестав тщательно подбирать слова для ответа. — Но разыграть спектакль по своему сценарию вы не сможете. Главная актриса любит импровизировать.

— Я это заметил, — небрежно бросает в ответ Холодильник. — Вы вообще склонны к эпатажу.

— Я?! — мгновенно задыхаюсь от возмущения. — Неужели?! Вы хотя бы знаете точное значение этого слова? Эпатаж — это умышленная скандальная, провокационная выходка. Шокирующее поведение, нарушающее общепринятые нормы. Все про вас, не про меня!

— Провокации ваши, а умысел мой? — уточняет Хозяин.

— Какие провокации? — моему возмущению нет предела.

— Самые разнообразные: разрезы до резинки чулок, короткие юбки, голые животы, шампанское с наркотиками, похотливый Гена, пронырливый журналист. Всего и не упомнить, — быстро и резко бросая слова, перечисляет Холодильник.

— Поправьте меня, если я ошибусь, — шиплю я, нервно облизывая пересохшие губы. — Вы, господин Климов-младший, новый хозяин нашего агентства. Вам тридцать лет. Вы ведете успешный бизнес по всей стране и даже зарубежом. У вас двадцатилетняя невеста. Вы медийное лицо, занимающееся благотворительностью и имеющее репутацию порядочного человека и бизнесмена.

Холодильник слушает меня невнимательно, загипнотизированный тем, как я облизываю губы и нервно их кусаю.

— Все так?! — настаиваю я на своем.

— Так, — сглатывает Холодильник и хмурится. — К чему вы ведете? Что за панегирик?

— Напоминаю вам, кем вас считают, — презрительно говорю я. — А теперь то, что вижу я. Одержимый своей прихотью мужчина, обманывающий невесту, будущего тестя, прессу и публику. Недовольный жизнью мальчик, первый раз не получивший ту игрушку, которую захотел. А теперь и игрушка, может, не так нужна, как думалось вначале. Но… Азарт! Как так?! Мне отказали! Да кто?! Какая-то финтифлюшка! Должна была визжать от счастья, что ее выбрали! А она нос воротит! Теперь уже дело чести ее… подчинить!