Девушка не слышала, что он говорил. Она следила за движениями его пальцев, перебегающих от строчки к строчке, за дрожанием губ и легкой полуулыбкой, время от времени озаряющей его лицо. Мужчина читал не торопясь, вдумчиво, то и дело, меняя позу или почесывая густую бороду. Он немного нервничал, это было заметно, и даже подкупало.

Она хотела было отступить назад, но толпа уже плотно сомкнулась, не оставляя ни единого шанса уйти незамеченной. Ей приходилось стоять в окружении десятков других молчаливых слушателей и наблюдать, как медленно катится капелька пота по его виску. Сейчас он казался ей таким открытым, таким простым и настоящим, что сомнения по поводу его виновности в убийствах девушек сами отошли на второй план.

Ну, не такая уж она и дура, чтобы прийти на встречу к опасному злодею? Нет ведь. Или дура? Пожалуй, да. Зато бесстрашная.

Да и место здесь людное, опасаться нечего. Вряд ли он станет накидываться на нее прямо посреди бела дня в окружении такого количества своих поклонников. Но больше всего ее беспокоило не это, а зарождавшийся в глубине души интерес к личности этого мужчины. Ведь надо было признать, она сама начала искать о нем информацию в Интернете, узнала о презентации книги и проложила весь свой маршрут таким образом, чтобы оказаться здесь в этот час.

Мужчина прокашлялся, выдохнул и произнес:

- Медленно и ласково. Так можно любить. Или убить. Даже если это любовь.

Он закрыл книгу, отложил в сторону, помолчал пару секунд, потом поднял глаза и улыбнулся присутствующим. И было в этой его улыбке что-то детское, непосредственное и доброе. Что-то такое, что может заставить плакать или смеяться, задуматься о самом главном или забыть обо всем на свете.

Он молчал, просто смотрел на пришедших и ждал их реакции. Ответом ему была лишь тишина. Гнетущая, тяжелая, пронзительная. Просто вакуум, ни единого звука. Кто-то шумно сглотнул, потом кашлянул. И опять тишина. Он вдохнул полной грудью, боясь, кажется, выдыхать, и обреченно склонил голову. Секунда, и зал вдруг разразился громкими аплодисментами.

Люди начали вскакивать со своих мест.

Марьяна облегченно выдохнула и тоже принялась хлопать в ладоши. Она сама удивлялась тому, насколько невольно сопереживала ему. Оттого приятнее и радостнее было лицезреть момент его триумфа, быть к этому причастной.