— Это какой-то замысловатый шифр? Кто это вообще такая?

— Я так и знала! Господи, ты ее даже не помнишь, — зарываюсь лицом в ладони и издаю протяжный стон. — И ты утверждаешь, что не заслужил того, что я с тобой сделала? — горько усмехаюсь. — Сколько их было, Саш? Таких же, как я?

— Таких же, как ты, больше не было, — приглушенно говорит он.

— Да уж, такой набитой дуры ещё поискать. Забавно тебе было развести влюбленную дурочку на секс? Пришлось повозиться, правда, одного ресторана и розочки не хватило…

— Перестань! — резко бросает он. — Ты знаешь, что значила больше.

— Да уж, именно поэтому ты позволил своему дружку лапать меня, позволил всем вокруг смеяться у меня за спиной. Я ведь думала, мы скрываемся ради моей безопасности, а оказалось, все знали! Господи, какой же непроходимой дебилкой надо было быть, чтобы не увидеть всего этого. Хорошо вы поржали с Русланом над наивной девчонкой? Отпраздновали твою победу с размахом?

— Прекрати, пожалуйста, — приглушенно говорит Александр, он морщится, будто ему противно. А мне не противно, мне мерзко.

— Вика была одной из ваших девочек. Но те ставки, в которых ты не выиграл, очевидно, ты не помнишь.

— Я никого из них не помню, — хрипло бросает он. — Только ты. Все эти годы была только ты.

Сердце болезненно сжимается. Не должно, знает ведь, какая голимая это ложь, но все равно не слушается меня. Я стараюсь скрыть свою боль за злым смехом, но знаю, что выходит не натурально. Саша смотрит на меня своими голубыми озёрами, словно пытается проникнуть в самую душу. Но та дверца захлопнулась, а ключ от нее я потеряла, нет ему туда хода.

Он встаёт со стула и всего в два коротких шага оказывается возле меня. Нависает сверху, забирает весь мой воздух. Я делаю спасительный шаг назад, отступая в коридор, но он тут же перехватывает мое запястье и мягко возвращает на место.

— Я должен тебе извинение. Но не уверен, что слова смогут описать то, как я раскаиваюсь за все, что сделал с тобой, — вкрадчиво, осторожно говорит он.

Я не поднимаю взгляда, смотрю ему в ворот рубашки, нервно сглатываю от слишком тесного контакта. Разум кричит "беги", а тело сковало предвкушением, не сдвинуться с места.

— Я сразу понял, что ты не подходишь, пытался остановиться, пытался оттолкнуть тебя злыми словами, ты помнишь? Даже сказал Русу, что игру надо сворачивать. Он не послушал… и я… я тоже не смог остановиться.

— Какое благородство, — цежу я. — Пытался остановиться… Как же я ненавижу тебя, — проговариваю каждое слово четко, зло, с расстановкой, прямо ему в глаза.