Алекс вдруг улыбнулась ему так маняще, что сердце Тони стало биться значительно, гораздо быстрее. А потом она выдохнула у самых его губ, обдав его теплом своего дыхания:

- Я не боюсь испачкать платье. И могу переодеться в другое…

Тони задрожал, почувствовав такое оглушительное желание, что перехватило дыхание. Боже, она была так соблазнительна в своем бледно-голубом наряде и с красиво уложенными волосами, с сияющими глазами, пристальным взглядом и низким голосом, что начинала сводить его с ума! Было выше его сил провести столько времени вдали от нее, и теперь он хотел бы возмести каждую секунду. Каждое мгновение. Но нужно было прежде кое-что сделать.

Поразительно, но получилось так, словно он нашёл новые места в своём доме. Странным образом он отыскал дорогу в оранжерею, и пребывание здесь успокоило его колотящееся сердце. Здесь он не боялся встретить призрак отца, потому что это место не напоминало о нём. Тони думал только о растениях, когда с полученными знаниями стал оценивать свою оранжерею. И ему не терпелось показать всё это Алекс. Которая теперь медленно, но верно снова заставляла его сердце биться быстрее. И на этот раз от более приятных мыслей.

С усилием Тони взял себя в руки. Хотя сейчас он бы с удовольствием взял в руки кое-что очень соблазнительное.

- Не нужно, - наконец, заговорил он, почувствовав, как к нему возвращается дар речи. - Не переодевайся. В этом платье ты похожа на того милого ангела, которого я повстречал в лавке аптекаря год назад и которая постоянно являлась мне во снах.

Наконец, Алекс перестала мучить его своими неосознанными прикосновениями и убрала руки с его плеча. Она изумленно уставилась на него, словно бы не могла поверить в услышанное.

- Я… Я снилась тебе?

Ее приглушенный шепот заставил Тони улыбнуться. Потому что ему было невыразимо приятно удивлять ее своими признаниями. И ведь это было только начало.

- Сотни… тысячи раз, - ответил он, пристально следя за ней. - Я не мог забыть тебя, Алекс, с тех пор, как увидел … С тех пор, - он прижался к ней своим лбом, когда закончил, - как ощутил вкус твоих губ, как узнал твоё тепло, я не мог забыть тебя.

- О Боже, - потрясённо выдохнула Алекс, прижавшись к нему. Господи, она страдала целый год, проклиная себя за то, что поддалась обаянию и натиску того незнакомца! Она яростно ругала его и, отвлекаясь мыслями о нём, сгубила почти все свои любимые цветы. А теперь выясняется, что она сама стала для него таким же наваждением! Она даже не мечтала однажды обнаружить, что это так. И теперь, сердце ее стучало так громко, что могло оглушить их обоих. Взглянув ему в глаза, Алекс, наконец, спросила о том, что мучило ее всё это долгое время: - Почему ты поцеловал меня тогда?