Было весьма противно говорить об этом, ненавидя себя за все те глупые поступки, которые теперь выглядели просто творениями бездарного и умалишенного гения. С каждым словом жизнь все быстрее вытекала из его тела. Тони лишь надеялся, что по истечению отведённого ему времени воскресшие демоны прошлого не решат отомстить, уничтожив его до конца. Когда он продолжил, его голос был похож на шершавый скрип гравия, поверх которого насыпали раскаленный уголь.

- Однажды она пригласила меня к себе в гости. Ее родителей не было дома, а она отпустила слуг. Она повела меня наверх… - Тони передёрнуло от того, что он должен был сказать. Господи, неужели он был так глуп! - Я не смог устоять перед ней, - выдохнул он потерянно и снова закрыл глаза. - Я хотел подождать до свадьбы, но она сказала, что раз мы любим друг друга, в этом не будет ничего греховного.

Алекс с трудом проглотила ком в горле, слушая такие подробности. Ей было ужасно больно знать о том, что он хотел любить другую, хотел касаться другую, и касался другой. Но ведь она не имела права расстраиваться из-за того, что произошло до нее. И всё же…

Он вдруг с гневом сжал руку в кулак.

- Я до самого последнего верил в это, пока однажды не понял, почему она поступила таким образом. Только так она могла избавиться от бремени своей девственности и одновременно привязать меня к себе навечно. Мой отец… он говорил мне, что она мне не пара, но я как упрямый осёл не желал признавать правдивость его слов. Он говорил, что я должен хорошенько подумать над самым важным шагом в своей жизни. Но я не послушался его. Чёрт побери, впервые в жизни я не послушался совета отца, убеждённый, что он не прав!

Алекс хотела подойти и обнять его, но снова не осмелилась. Он выглядел как раненое животное, которое не стерпело бы никакого прикосновения к себе, никакого вторжения в свою память до тех пор, пока весь яд не вытечет наружу. Почти как гнойная рана. Однажды Алекс уже имела дело с такой. И знала, как это опасно. Хранить в себе яд. Яд прошлых обид и боли.

- Я полагал, что все проблемы окончательно решены, когда добился у отца согласия на наш брак, - глухим голосом продолжил Тони, ничего не замечая вокруг. И почти ничего не чувствуя. Внутри словно все онемело, и он мечтал поскорее закончить этот отравляющий монолог. - Но теперь изменилось поведение Ливи. Ее словно подменили. Если раньше она не могла расстаться со мной, то теперь стала сторониться. Не желала видеть, не хотела разговаривать. Я не понимал, что происходит. И в какой-то момент я испугался, что она передумает, но она уверила меня, что выйдет за меня замуж, что бы ни случилось. Я хотел, чтобы это произошло как можно скорее, но она все просила отложить еще немного. Это начало сводить меня с ума, и я стал таким раздражительным, что мог наброситься на любого без повода. Слуги меня дико боялись, мама старалась не разговаривать со мной без повода… - Тони покачал головой. - Каким же я был идиотом! Сколько боли причинил тем, кто был мне по-настоящему дорог! Находясь в жутком раздражении, я велел собрать свои вещи и надумал поехать в Лондон, решив, что там немного отвлекусь и успокоюсь. И приведу в порядок свои мысли. Но по дороге понял, что это не выход и что это еще больше отдалит нас. Я развернул коня и поехал обратно в надежде откровенно поговорить с ней. Я хотел поставить ее перед выбором: или я, или свобода. Она как раз приехала проводить меня. И я надеялся застать ее в доме, но то, что я обнаружил, когда вернулся…