— Ты — моя Госпожа! Только тебе дозволено наказывать меня.

Алевтина легонько шлепнула по его обнаженной спине. При всей своей образованности она давно почуяла сексуальную подоплеку в поведении дурно воспитанного неандертальца. Рассматривая когда-то в исследовании по психологии аспект отклонений сексуального характера, она судила о подобных проявлениях с профессиональной точки зрения. В ее понимании, похоть, соединенная с извращением, объект для лечения, исправления личности. Как она ошибалась на счет Ника, а главное, как сразу не распознала в нем больного человека, ведь уже очень давно он называет ее Госпожой?

— Я о-о-о-очень плохой мальчик, — умоляюще протянул Ник.

Алевтина еще раз опустила руку на его спину. Ей даже понравилось, как выгнулась от удара спина «раба», но она не намеревалась поддерживать его забаву.

— Все, поиграли, и хватит! — повела она итог, отбрасывая ремень в сторону.

— Но, мы только начали, — разочарованно произнес Ник.

Не на такие приключения он рассчитывал. Ни в какое сравнение с его вымышленными картинами — глубокое разочарование.

Алевтина же, решила на этот раз спастись бегством. Только Ник, с его натренированными мускулами, был куда быстрее. В два счета настигнув ее уже у выхода, он придавил ее всем телом к стене.

— Не сбежишь, — прошипел он сквозь зубы.

— Пусти меня! Иначе закричу!

— Не закричишь, а то я всем расскажу кое-что интересное!

— Ник, дорогой! — сменила она тактику, — ты ведешь себя непозволительно.

— Я все равно добьюсь своего, — заверил Ник, — бросая ее на кровать.

Плотно прижимая ее своим телом, он впился губами в ее красивый рот.

— Моя Госпожа! — издал рычание он.

Алевтина, брыкаясь и фырча, дотянулась до фарфоровой статуэтки ангела, стоящего на прикроватной тумбочке и с силой опустила на голову Ника.

Тот, на мгновение замер, пребывая в состоянии шока.

— Это, как я понимаю, и есть моя награда, — пробурчал он, сцепляя руки на изящной шее Госпожи.

Ника конкретно переклинило, размылись все барьеры, даже те, которые хоть капельку значили для него. Усевшись сверху, подбирая под себя руки Госпожи, уступающей ему в силе, он со всей силы сжал ее горло.

Теряя сознание, последнее, что отразилось в безжизненных глазах Алевтины — горящее ненавистью, перекошенное лицо, покорного когда-то раба.