— Есть… — улыбнулся Кирилл.

— А какое там имя? — спросила Веста и как будто устала сдерживаться, отчаянно покраснела.

Ох, ведь так и не знала его имени!

Какой ужас! Знали бы мама с папой!

Кирилл рассмеялся, осознав то же самое. Но вместо того, чтобы задуматься, нужна ли ему девушка, которая так беспечно прыгает в постель с человеком, чьего имени даже не знает, вдруг наклонился и сделал то, чего желал больше всего на свете.

Чего она желала до одури, до головокружения.

Кирилл поцеловал Весту.

В вишневые сладкие губы, приоткрытые и замерзшие.

И она вся вспыхнула под его руками, словно ее кровь вскипела в венах.

И всхлипнула.

И что-то простонала ему в рот — впрочем, Веста была уверена, что это он простонал.

Сначала ее имя.

— Веста… — выдохнул, продолжая целовать и уже совсем неприлично тискать ее под курткой. А потом свое: — Кирилл. Меня зовут Кирилл.

— Знаешь, что, Кирилл… — угрожающе вдруг произнесла Веста, и в ее глазах снова вскипела ярость. — Знаешь, что я почувствовала тогда?! Знаешь?!

Она отшатнулась от него, всхлипнула и занесла руку для пощечины.

Кирилл зажмурился и замер, готовый к удару.

Только тихо прошептал:

— Знаю…

И почувствовал, как ложатся тонкие руки ему на плечи и как сладкие-сладкие губы вновь касаются его губ. Потому что Веста не смогла его ударить. Просто не смогла, хотя все еще чувствовала жгучую обиду где-то в глубине своего сердца.

— Прости, — сказал он, разрывая поцелуй и ловя золотые искры в ее взгляде. — Прости, я… правда не знал. Ничего не знал.