- Я не могу, потому что я не имею на нее никаких прав, - выдавил, словно выталкивая из горла застрявшую кость. Ритм ее сердца давно перешел в дробь.

- Как так, не имеешь? - беспомощно сжала его плечо, шмыгнув переполненным носом. Все происходящее перепуталось, словно клубки разноцветных ниток.

- Так. Я НЕ ЕЁ ОТЕЦ - тихо обронил, поднимая взгляд. Встретившись, их блестящие глаза на секунду потухли. Несколько раз моргнув, Ника убрала руку с его плеча и поджала под себя одно колено. Сотня острых иголок вонзилась по всему телу. Словно вспышкой света озарило лицо и, прожигая грудь насквозь, опустилось к самым пяткам.

- Не может быть - прижала ладонь ко рту, исказившись маской недоверия. Влад отстранился, по- турецки усаживаясь на ковер.

- Может. Она собирается создать семью, и увезти ее, понимаешь, ее здесь ничего не держит. Ничего и никто.

- Как же это все? Ты же говорил - начала вспоминать, - ты говорил, она забеременела в первые месяцы брака.

Ледяная ухмылка застыла на его губах.

- Да, так и есть, но, как понимаешь, не от меня - прежние воспоминания острой болью вонзились в сердце. Он закрыл глаза и продолжил:

- Понимаешь, на свадьбу нам подарили приличное количество денег, медовый месяц решили отметить с размахом, купили путевки. Внезапно перед самым вылетом меня завернули, тогда крупное ЧС было на Дальнем Востоке и я полетел туда. Она же не хотела лишать себя удовольствия и полетела на три недели с подругой. Дальше рассказывать? - с вызовом посмотрел на девушку озлобленным взглядом.

- Так ты не знал столько времени? - ахнула Ника, смахивая крупную слезу со щеки. Произошедшее казалось ей страшным сном.

- Все я знал, так получилось, что она сама, идиотка, не знала два месяца, пока ее острый токсикоз при мне не накрыл. Прикинь, сидим мы утром за столом, а ее от запаха яичницы выворачивает. Ну я не дурак, заставил при мне сделать тест. Она божилась, что от меня, а потом анализы сдала, по срокам не совпало. Созналась. Я как обо всем узнал, конечно, видеть ее не мог, вещи собрал и к матери переехал. Думал, убью ее на месте, если встречу. Уже заявление хотел подавать. Потом ее мать позвонила, умоляла приехать, сказала она вены себе перерезать хотела. - посмотрел на собственную руку, - я думаю, это ложь. Слишком любит себя, просто хотела вернуть меня, надавить на жалость - закусил губу до боли, - Но тогда глупее был, мягче. Я как всегда ее спас. От самой себя. Только сам поплатился. Думал смогу ее поменять, семью создать, ребенка полюбить. Мы никому не говорили, никто не знает до сих пор, кроме матери моей.