Мне даже не нужно делать тест-днк, я и так знаю точно, кто отец, и это сковывало моё тело от страха каждый раз, когда я допускала мысль, что каким-то чудом Саша может узнать о ребенке.

— Владлен Павлович, можно? — Неуверенно топчусь на пороге кабинета шефа, и когда мужчина кивает, закрыв крышку ноутбука, прохожу и присаживаюсь напротив него. — Мне нужно Вам кое-что сказать…

— Поздравляю тебя, Дяшуля… — Глаза лезут на лоб, а затем брови сводятся на переносице.

— А как Вы…

— Давно живу на этом свете, Журавская. Я отродясь тебя возле винограда не видел, и помню, как на корпоративах ты, словно черт от ладана, шарахалась при виде сочных ягод, а тут каждый день судочек на столе стоит.

Я, правда, никогда не любила виноград, но этот ребенок, как сын Сатаны. Я жру всё, что терпеть не могла до беременности.

— К тому же, ты поменяла стиль одежды.

Вот блин… Значит и в офисе могли заметить…

Я часто делала набеги на магазины, и потихоньку начала привыкать к удобной, бесформенной одежде, скрывающей уже слегка заметный живот.

Как-то Юля спросила, чего это я вдруг поправилась, хотя всё время, что я работаю на Владлена Павловича, мой вес упорно держался на своём месте, делая из взрослой женщины, худощавого подростка.

Я тогда отмахнулась, что-то взболтнула про внезапную любовь к итальянской кухне, и вроде девушка и поверила, но иногда задумчиво рассматривала меня издалека.

А дальше будет только хуже… Месяцы поплывут, детёныш будет расти, а моя привычная худоба слишком явно продемонстрирует округлившиеся необычные формы.

— На счёт декрета не переживай, дорабатывай спокойно, замену найдем и с чистой совестью шуруй на «отдых», место твоё тебя подождет.

По щекам покатились слёзы от доброты мужчины и шаливших гормонов.

Время стремительно бежало вперед, ребенок рос, а от косых взглядов в офисе я уже отмахиваюсь, как от назойливых мух.

Единственное, что неприятно режет по сердцу, это когда умеющие хорошо считать, невзначай ляпнут о том, что я «удачно» слетала в отпуск.

Работать становится слегка сложновато. Спина ноет, нормальную еду мой организм не принимает, а на погоду обострилась боль в руках и ногах.

Всё, что я могу уплетать за обе щеки без зазрения совести — это сладости.

Поэтому вечером заскочила в кондитерскую за упаковкой полюбившихся эклеров, слопала дома сразу всё и погладила живот, обращаясь к малышу.

— Ну что, сынок… Не долго тебе радоваться вкусняхам осталось. Еще 4 месяца жирка подкопим, а там и диета нам в помощь.