— Отнеси поднос на стол, — добавила мама, в согласии кивая на слова отца.

Смирившись с тем, что меня всегда будут учить жизни, я развернулась и молча вышла в сад, где уже собралось, по меньшей мере, человек пятнадцать. Как говорится, молчание — золото. С моими родителями эта пословица работала безотказно. Мне стоит лишь молча выслушать их нотации, и они сразу же смягчатся. Я прекрасно знала, как это работает. Поэтому с легкостью избегала столкновений с острыми углами. Так почему же я не могу держать свой язык между зубами, когда дело касается Андрея?

Странный вопрос, ведь я давно уже знаю на него ответ. Просто он чертовски раздражающий, самовлюбленный, непоколебимый придурок, который при любом удобном случае пытается вывести меня из себя. А еще я влюблена в этого придурка и весьма безнадежно. Скорее это не любовь, а одержимость какая-то. И как я позволила этому произойти? Просто в один момент стала замечать, что смотрю на него уже по-другому: со странным томлением в груди, подчас даже запретным желанием поцеловать пухлые губы, складывающиеся в единую жесткую линию при моем появлении.

Моя ненависть — это всего лишь защитная реакция юного сердечка. Таким образом я пытаюсь отдалиться от него, чтобы побороть свои истинные чувства. Но они никак не желают покидать меня, еще больше притягивая к парню, который испытывает ко мне не больше любви, чем к настырному комару в раскаленную от духоты полночь. Будь возможность, так бы и размазал меня по твердой поверхности.

— Дочка, садись уже за стол, — позвала меня София Петровна, мать Андрея и, по совместительству, самая добрая женщина в мире. После моей мамы, конечно. — Чего ты разбегалась? Скушай шашлычок, а то на твою хрупкую фигурку смотреть больно.

— Правильно, мама, откармливай ее. Иначе ни один мужчина не посмотрит на этот суповой набор, — наклонившись со спины к моему уху, с издевкой прошептал низкий грубоватый голос.

— Андрей! Прекрати немедленно, — строго посмотрела на него София Петровна, откидывая на стол мятую салфетку.

Я проглотила крупный ком обиды, так как рядом со мной присел отец, решивший лично контролировать мое поведение. Вероятно, он не слышал последних слов парня, иначе обязательно заступился бы за меня.

— Не все любят жир, сынок, — произнес нейтральным тоном отец, тем не менее, ставя Андрея на место.

Все-таки услышал. Боже, спасибо тебе за такого отца.

Прыснув со смеху, я встретила взбешенный взгляд темно-карих глаз, которые всегда сравнивала с дорогим виски, искрящимся в мерцании одинокой свечи. Ох, как его уязвили слова моего отца. Да ладно, все знают, что он питает слабость к пышнотелым красавицам с громадными буферами. Ну, не совсем пышнотелым, но точно не чета мне. Единственной заметной выпуклостью на моем теле были ягодицы, которыми я гордилась больше, чем своими достижениями в школе. Все остальное же во мне было абсолютно посредственным и не привлекающим его внимания. Да что говорить, если он терпеть не может брюнеток, а я таковой и являюсь.