— Гейб, что ты сделал?

— Он посмел тебя тронуть, — резко ответил тот. — Дважды. И оба раза — злонамеренно.

— Но если он заявит, тебя арестуют, — убитым голосом отозвалась Миа. — Тогда все пропало. Он не стоит того, чтобы ты сел в тюрьму.

Из горла Гейба вырвалось глухое рычание:

— Зато стоишь ты. Я готов умереть за тебя. Я готов отправиться за решетку, лишь бы не дать какой-то твари тебя истязать.

Горячность Гейба потрясла ее до самых глубин. Миа в немом изумлении смотрела на него. Надежда, до сих пор робкая и смутная, теперь расцвела в ее сердце и разлилась по телу спокойным теплом. Глаза наполнились слезами, готовыми вот-вот хлынуть.

Миа нежно поцеловала ободранные костяшки.

Гейб смягчился и погладил ее по щеке:

— Нам нужно обсудить кое-что еще.

Она уловила, что тон его изменился, став менее уверенным, но сами слова оставались твердыми и решительными.

— Что же?

— Думаю, нам пора все рассказать Джейсу.

Глаза Миа округлились. Она была шокирована.

— Ему незачем знать подробности. Сейчас мы постоянно подвергаемся риску быть разоблаченными. Я устал притворяться, будто ты ничего для меня не значишь. Ты живешь в постоянном страхе, терзаясь из-за разрыва моей дружбы с Джейсом и своих отношений с ним. Покончив со страхом, мы станем свободны. Джейс поначалу будет в ярости, но потом привыкнет.

Миа прерывисто выдохнула. Это было… колоссально. Гейб хочет огласки? Она не смела спросить, что это значит. Она не могла позволить себе вообразить нечто большее, чем простая разрядка.

— Ау, Миа? Ты согласна?

Она заморгала и вновь сфокусировалась на Гейбе, оценила его решимость, медленно кивнула и спросила:

— Когда?

— Когда он вернется в Нью-Йорк. Наверное, в понедельник или во вторник. Я скажу, что у меня к нему есть серьезный разговор.

— Хорошо, — согласилась Миа.