Но, сам же, с*ка, раз за разом делал больно!

Твою мать! Что ты творишь?

Герман и фразы-то брошенной, элементарно, вспомнить не мог.

Лишь ярость, разум затмевающую.

Как увидел ее взгляд — открытый, нежный, полный доверия и слепого обожания — тут придушить дуреху захотелось. Лера своим теплом, будто под кожу ему пробиралась. В костный мозг просачивалась. Вмиг крышу сорвало.

Ни этого добивался!

Нельзя давать надежду, на что-то большее. Как минимум, бессердечно.

Он хоть и мразь последняя, но не до такой же степени, чтобы девчонке жизнь ломать. Окончательно. Осознавать-то осознавал…но, упрямое сердце…Дьявол! Как же хотелось быть для нее всем. Хотя бы в мечтах. Розовых, детских и несбыточных. Крепко к себе прижимать. Целовать неистово и горячо.

Присвоить. Поработить. Заклеймить. Орать во всю глотку — моя!

И вроде просто все — руку протяни. Но, не мог так с ней поступить.

Нет! Она счастья заслуживает. Столь же бездонного, как ее глаза.

Оттолкнуть бы, для успокоения совести. Да посильнее. И от всего мира закрыться. Сбежать, как паск*дному трусу. В грудь кол, в рот кляп! И терпеть. Молча.

Сам виноват. Самому платить.