Да, черт! Как же это сделать, когда мысли мозг разъедают?
Сколько раз девушка ту ночь проклинала? Простить себя не могла.
Да и не простила, по сей день. После нее, вся жизнь кувырком!
Германа не винила. Никогда. Лишь себя. На воспоминания о нем молиться была готова. Но, из-за того, что из жизни своей вычеркнул, терзалась. Обида кислотой внутренности разъедала. Отказывалась верить, что ничего для него не значит.
Да уж. Наказана девушка была сполна, и с особой жестокостью.
Своими последующими действиями Герман, едва ли ни голыми руками разодрал ее сердце. Зато вырастил из нее бойца, сам того не подозревая. Год за годом, Лера совершенствовалась, чтобы ни в чем ему не уступать. Ни в чем! Представляла их встречу. Готовилась. Так, незаметно, научилась к поставленной цели идти, как бы трудно не казалось. Не признавала преград. Игнорировала их, или обходила. Отец сокрушался — мол, тяжело ей придется в жизни, с мужским-то характером! Совсем уступать не умеет!
В такие моменты хотелось кричать от бессилия.
Герман забыл про нее. А у нее не выходило! Потому что не хотела, положа руку на сердце. До последнего, цеплялась за любую ниточку, связывающую их. Стоило Глебу заикнуться о новом увлечении брата, оно тут же становилось ее увлечением. Зарывалась в книгах, досконально изучая все тонкости.
Сверстники развлекались, а она зубрила, как одержимая. Иногда и поесть забывала. Приезжая на каникулы, Глеб крутил у виска, когда Лера брала книгу с собой, даже на дискотеки! Если тусовка была скучной — читала.
Осознание конца истории, причем безвозвратного, пришло на двадцать первый день рождения. Если до этого в ее душе и жила слабая надежда — в тот миг она умерла. Когда в беседе с ее отцом друг проговорился — Герману некогда в гости приезжать — девок, как перчатки меняет. Каждый день новая. Домой ночевать не всегда приходит. Словно пелена с глаз спала в тот момент. Так больно стало, точно грудную клетку без наркоза вскрывали. Понимала, конечно, что не монах он. Затворником не живет. Но, не до такой же степени! Она ведь ждала его. Никого к себе не подпускала. Ни свиданий. Ни ухаживаний. Все пресекала на корню. Да что там, не целовалась ни с кем, кроме него! Ох, и затрясло же Леру. В ярости смела праздничный торт со стола, под изумленные крики друзей, и не менее озадаченный взгляд родителя. Ничего не объясняя, закрылась в своей комнате, и прорыдала весь вечер. А потом…потом, сорвала с шеи его подарок — черную жемчужину, с которой не расставалась ни на миг, за все эти годы. Носила, подобно знамени. Подобно обручальному кольцу. Стоя тогда у зеркала, и глядя на себя — заплаканную, жалкую — решила поставить точку. Начать все с чистого листа. И получилось вроде — Леню вскоре встретила. Полюбила по-своему. Искренне. Но, после первой же близости, первого в своей жизни оргазма, у нее случилась истерика. Да такая, что в пору психушку вызывать. Перепугала своего мужчину, завывая в постели, и глотая соленую влагу. Он не понимал причин. Конечно, не понимал, куда уж там. А у нее душа наизнанку выворачивалась. Словно предала его. Свою любовь. Словно изменила. И тот факт, что Герману давным-давно на нее плевать, облегчения не приносил. Со временем, Леонид стал центром ее вселенной. Помог забыть. Залечил кровоточащие раны. Жаль только, новые оставил. Не менее глубокие. Но, и это Лера смогла пережить. Лишь одно правило не уяснила — не наступать дважды на одни и те же грабли!