— Ты имеешь право, злиться и кричать. Я понимаю твое состояние, правда. Ты столько сил отдал этим переговорам…что непременно ударит по самолюбию…ведь, все лавры теперь достанутся мне…

Он прищурился. Грудь тяжело вздымалась под напором втягиваемого воздуха. А глаза…полыхали безумием.

— Прежде чем придушишь, — запнулась, почувствовав за спиной стену — дальше отступать некуда. — Позволь все объяснить!

Герман замер в шаге от нее, по-прежнему не проронив ни слова. Хорошо. У нее появился шанс. От того и затараторила, на выдохе:

— Отказывают один раз — случайность. А второй — уже закономерность. Когда я узнала, сколько раз Терехов давал тебе отворот — поворот, сразу поняла — и в этот раз скажет «нет». Потому что, ты делаешь что-то не так, сам того не замечая. Раз за разом. И история повторится вновь. Решила помочь, но ты отмахнулся, как от мухи. Надоедливой и бесполезной. Тогда, в голову пришла идея, просто тебя подстраховать. Я устроилась на стажировку в журнал. После, своими методами вышла на Смирнову. Через нее добилась встречи с Тереховым, на той вечеринке. Да, я соврала тебе. На то были причины. Во-первых, как мне показалось, разговор, да и знакомство в целом, прошли крайне не удачно. Во-вторых, я не бессмертная, и всерьез опасалась твоего гнева. На тот момент, считала, что лишь усугубила ситуацию, и…

Его указательный палец обжег губы легким прикосновением, призывая к молчанию. Обрывая на середине фразы. А потом Герман заговорил, зло и хрипло выплевывая фразу, от которой внутренности скрутились крепким узлом:

— Значит…КУКЛЕНОК, дьявол тебя дери?!

Глава 20

Глава 20

Лера не знала, от чего раньше грохнется в обморок. От того, что Герман не злится на нее, из-за крохотной, но далеко не безобидной инициативы, и вынужденного обмана. Или же от того, что мужчина, сам того не замечая, открыто, продемонстрировал свою ревность! Со злостью. С претензиями.

Можно, конечно, «включить дурочку», и отступить. Извиниться. Да только, после разговора с Алиной, в венах, вместо крови все еще бурлила кислота. Обжигала. Дурманила сознание. Толкала на необдуманные поступки.

Всегда возвращаешься к ней, значит? Это ты зря, дружок!

Наружу уже рвалась худшая часть Валерии. Безбашенная и неуправляемая.

— Да! — Недоуменно уставилась на мужчину. Ох, чего ей стоило внешнее спокойствие. — А что тебя смущает?

— Кукленок! — Рявкнул, нависая. — Меня, бл*дь, смущает «кукленок» из уст Терехова!

— Да, брось, Герман…не стоит твоего внимания.