— Я в состоянии сам решить, — грубо схватил девушку за бедра, рывком вдавливая в себя, — что, или кто, стоит моего внимания!

Опасно злить тигра, находясь с ним в одной клетке. В их случае, техническом помещении, используемом для хранения тряпок, ведер, и запасных стульев — последних в коморке было бесчисленное множество. Да. Лера, наконец, поняла, куда именно он ее затолкал.

— А я…стою? — Щеки залились краской, однако пересилив смущение, выгнула спину и прижалась к его крепкой груди. Испытывая несравненное удовольствие от столь простого действа, промурлыкала, не отводя глаз: — Как считаешь, Гера, я заслуживаю твоего внимания?

На его скулах заиграли желваки. Глаза полыхали от едва сдерживаемого гнева. Руки с остервенением сжали аппетитный женский зад. Это было…больно, и приятно одновременно! Казалось, мужчина собственную силу уже не контролировал.

— С некоторых пор, ты — центр его средоточия. Не могу сказать, что в восторге от этого.

Каков гад! Не в восторге он!

Нахмурившись, попыталась отстраниться. Герману подобный расклад пришелся не по душе! Вцепился мертвой хваткой!

— Между вами что-то было?

— С какой стати, тебя это волнует?

— Бл*дь, мелкая! — Зашипел, сильнее прижимая к своему напряженному паху. — Спала ты с ним, или нет? Просто скажи!

Что сказать-то?

Ничего приличного на ум не приходило. Уже не первый раз, Герман задавал ей столь унизительный вопрос. Даже о связи с Глебом подозревал. Так обидно стало вдруг…

Гневно сверкая изумрудным взглядом, стиснула зубы:

— Придурок! Пощечина, в качестве ответа тебя устроит?

— Вполне!

Возможно, всего лишь игра воспаленного воображения, но в следующую секунду он поцеловал ее, с выражением неимоверного облегчения на лице. Этот поцелуй столь сильно отличался от всех предыдущих, что первые секунды девушка растерянно замерла, принимая ласку. Нежную. Невесомую. Проникающую глубоко в сознание. В сердце. В мозг. В самую подкорку. Подавшись вперед, обвила мощную мужскую шею, с упоением отвечая его, лишающим разума губам. Стон, полный первобытного удовольствия заполнил маленькое пространство. Сейчас Лера не была уверенна, кому он принадлежал. К ней, будто электрические провода подключили — вибрировала от напряжения. Переминаясь с ноги на ногу, чувствовала, как мокро становиться в трусиках. Герман распалялся все больше — его руки были повсюду. Скользили. Сжимали. Изучали. Поцелуи же становились агрессивнее, жестче. Иногда были похожи на голодные укусы. А она уплывала. От этих прикосновений. От осознания собственной власти над ним. Женской власти!