— Ну, и пожалуйста! — Задиристо показала язык, стремясь разрядить обстановку. — А я буду. И никто мне не запретит.

— Уверенна?

— Уверенна! — Теперь голос Леры звучал воинственно. — Скажу больше, как только шагнешь за порог, я тут же оккупирую твою комнату, и…

Герман подмял ее под себя всего одним молниеносным движением. Его глаза горели. Нет. Скорее, полыхали дьявольским огнем. Грудь под ударами сердца ходуном ходила.

— Серьезно? — Прохрипел вдруг мужчина, вклиниваясь между ее бедер. Собственное сердце забилось быстро-быстро, да и во рту давно пересохло.

— Что?

— Оккупируешь мою комнату?

— Д-да!

Давыдов прижал губы прямо к ее уху, заставляя вздрагивать от каждого слова:

— Какая умница, — горячий, чувственный шепот. — Значит, каждую ночь станешь спать в этой постели, представляя меня рядом? На тебе? В тебе?

— Хм…почему бы и нет?

— В таком случае, девочка, ты просто обязана делать это, будучи полностью обнаженной. Позволь простыням напитаться твоим запахом.

Не вопрос! Она даже сбрызнет их своими духами, если придется!

Оба сдавленно зашипели, когда Лера, осмелев, обхватила бедрами его талию.

— Ну, как сказать…ночь, — выдохнула еле слышно. — Скорее утро. Я планирую приходить домой под утро…

Что-то незримое поменялось в нем, в мгновение ока. Тело, захватившее ее в плен, сейчас превратилось в неподвижную каменную глыбу, намертво припечатав к полу. Приходилось отвоевывать жалкие сантиметры, чтобы сделать хоть крошечный глоток воздуха.

— Значит, утро?

— А чего ты ожидал? — Злобно зашипела, не в силах более себя контролировать. — Он, значит, будет там, направо и налево пользоваться привилегиями свободных отношений, а я должна в четырех стенах киснуть, изображая из себя монашку? Нет, уж! И я проведу время с пользой!

— Это чертовски неверный ответ, Лера! — Прогремел Давыдов. Свирепо вцепился в ее волосы, причиняя легкую боль, и притянул вплотную к своему лицу. — Все чаше, и чаще ловлю себя на мысли…что хочу откусить под самый корень…твой острый язычок!