— Будешь сок?

Мягко улыбнувшись, плавно опустилась на корточки:

— Эй! Кто это у нас здесь?

— Мамин лучик! — Гордо и четко выдал нарушитель спокойствия.

Ну, конечно! Кем еще может быть этот ангелочек? Столь невинный и красивый, что от нечаянной нежности начинаешь задыхаться…

— И как же зовут маминого лучика?

— Антоша.

— А я про тебя песенку знаю! — Играючи щелкнула мальца по носу, от чего тот рассмеялся.

— И я знаю. Мамочка поет мне про Антошку. У него есть самая большая на свете ложка! Для каши.

— Верно! Скажи мне, а ты не потерялся, случаем? Где сейчас твоя мама?

— Она там, — неопределенно махнув рукой, поджал губы. Принялся объяснять быстро и сбивчиво. — Зарабатывает денежку, чтобы сводить меня в аквапарк. И на карусели. И…и к животным. А потом, мы будем есть много-много мороженного. Пока живот не лопнет. Когда у нее…когда она не пойдет на работу, а я в садик. Мы весь день будем вместе!

— Ничего себе! Я тоже люблю мороженное!

— А хочешь, мы возьмем тебя с собой? — Антон проворно выполз из-под стола, отряхивая колени от невидимой пыли. — Я попрошу маму…а…а как тебя называть?

— Лера.

— Лер-р-ра, — картаво повторил, прилично растягивая слоги. А после, без предупреждения, бросился на ее шею. Запутался в волосах, неуклюже обнимая. — Теперь ты — мой друг!

Все произошло столь внезапно, столь неожиданно, что сердце едва наизнанку не вывернулось от нахлынувших эмоций. Пульс ревел, лишь усиливая агонию. Он пах…Господи, этот аромат, ударивший в нос, ни с чем не спутать. Так пахнуть могут только дети! Материнский инстинкт, проснувшийся так не вовремя, причинял боль. Лера будто острую иглу сейчас вгоняла себе прямо в грудь, и наслаждалась этим, как конченная мазохистка. Обняв малыша в ответ, уткнулась носом в его мягкие волосы, и…дышала, дышала, дышала!

— Ты же будешь моим другом, правда?

— Правда!

— Почему…тогда плачешь? — Испуганно пролепетал, всматриваясь в ее лицо. — Не хочешь дружить со мной?

— Что?