Он находился здесь! Все это время. Курил на балконе. Вместе с ее отцом!

Все видел, и слышал!

Константин поманил Смирнову пальцем, и с притворной нежностью произнес:

— Анечка, подойди-ка ближе, золотко! Идем, поведаешь мне —  скоту бесчувственному — подробно, куда собралась увозить моего сына…

— Я не…

— Бегом, я сказал!

Больше Лера не слышала ничего и никого. В ушах стоял страшный гул. А стоило схлестнуться с взглядом Давыдова, напоминающим сейчас как минимум кипящую нефть, и вовсе забыла, как дышать.

Казалось, мужчина пожирал ее, порабощал, и присваивал одновременно.

Он решительно приближался, а она какого-то черта все пятилась назад, прикрывая руками самое ценное.

— Герман, — прокаркала пересохшим горлом, — пожалуйста…

О чем просила, забылось сразу же. Напрочь, вылетело из головы. Ведь в следующую секунду, он фактически преклонил перед ней колено.

Гордый. Несгибаемый. Суровый. У ее ног!

Громко всхлипнула, когда Давыдов резким движением распахнул полы махрового халата, и вжался лицом в обнаженный живот, опаляя прикосновением.

— Лера, умоляю, — шептал самозабвенно, осыпая порывистыми поцелуями. Царапая нежную кожу жестким наждаком отросшей щетины. — Скажи, что это правда, Мелкая! Скажи, что…это случилось с нами, на самом деле!

Не могла сказать —  язык онемел. Просто кивнула, давясь слезами.

В тот же миг, он подхватил ее на руки, и спустя несколько ударов сердца, распял на кровати.

Обнаженную —  халат с нее предварительно содрал — и зареванную.