- И сто.

- Любовь Тебе отдать?

- Любовь.

- Не будет этого!..

- За что?!

- За то, что не Люблю рабов..."

Прищурил зеленые глаза и попытался утвердительно закончить мысль, но только где- то совсем далеко, создавая легкое ощущение неуюта, эхом десятков поколений звучала иная пронзительная мысль о любви..

" Да что я сам перед собой должен оправдаться что ли?! Я  просто знаю, что она мне нужна и я хочу сделать так, чтобы рядом со мной Ксюша была счастлива " - хлопнул створкой окна и через прозрачную занавеску посмотрел в комнату. В коридоре горел мягкий, розоватый свет. Чужая квартира, в которую приехал летом на "несколько  дней" теперь стала близкой и знакомой. Перестал раздражать низкий светильник над головой и  узкие подоконники и  даже свист свиньи, как только входишь на кухню.

В это время Ксюша сидела за столом, подперев голову обеими руками. Пыталась поймать здравую мысль и составить краткий план конспекта, но  как бы не так!  Нежным вальсом перед глазами крутилась череда увлекательных картинок: крапинки бирюзовых, как море, глаз, так близко..и обжигающее дыхание, пальцы на скулах, его колючая щетина под нижней губой. До дрожи под коленками стало приятно представлять себе дальнейшее развитие событий..Зрачки стали черными, как две крупных ягоды. Подперев ладонью горячую щеку, и  закусив кончик ручки, фантазерка прикрыла глаза.

" А как было бы дальше, если мы не остановились?  Вот он быстро стаскивает через голову футболку, а под ней крепкая грудь, переходящая в плоский живот.  В районе пупка длинный светлый шрам, похожий на царапину, а ниже.. " - подняла с вызовом бровь. Представила ярко и отчётливо, каково это -  ощущать Макара в себе. Буквально все тело напряглось и налилось тянущим ощущением возбуждения. Грудь под футболкой вздымалась часто и тяжело.

- Опять спишь за конспектами, Макарова? - за спиной прозвучал громкий мужской голос. Макар стоял в защитной позе, сложив руки в замок перед грудью. В ужасе распахнула глаза и вытащила ручку изо рта. Вид был такой, словно девушку поймали за чем - то очень нехорошим, но Макар этого, к счастью, не понял.