«Ты мнешь мой костюм, милая девушка». У него прямое лицо. Это заставляет меня громко смеяться. Из всего, о чем ему сейчас нужно беспокоиться, это его прекрасные нити. «Что тебя так веселит?»

'Ты!' Я хихикаю. 'Только ты.'

«Превосходно», — резко заключает он, поднимаясь. «Это тоже делает меня счастливым». Меня схватили за руки, и я села. «Я хочу что-то сделать».

'Что?'

«Шшш», — успокаивает он меня, поднимая меня на ноги, нежно дергая за руку. «Ты пойдешь со мной». Он легко берет меня за затылок и я закрываю глаза, наслаждаясь знакомым ощущением его прикосновения к моей коже, жаром, исходящим из источника и растекающимся по моей плоти. От шеи до пальцев ног я погружена в комфорт и тепло, которые вызывают его прикосновения. «Земля Оливии», — шепчет он мне на ухо, я открываю глаза.

Я улыбаюсь сквозь прищуренные глаза и позволяю ему вести меня в его студию. Когда мы входим в комнату, мой покой умножается на миллион. «Что мы здесь делаем?»

«Кто-то однажды сказал мне, что было бы более приятно нарисовать то, что я считаю красивым во плоти». Он ведет меня к своему дивану и толкает меня вниз, поднимая мои ноги и расставляя их по всей длине дивана. «Я хотел бы проверить эту теорию».

«Ты собираешься рисовать меня?» Я немного опешила. Он пишет пейзажи и архитектуру.

«Да», — решительно отвечает он, оставляя меня онемевшей на диване. Он подходит к мольберту и ставит его в центр комнаты. «Снимай одежду, милая девушка».

«Голой?»

'Верно.' Он не смотрит на меня.

Я пожимаю плечами. «Ты когда-нибудь рисовал живой объект?» — спрашиваю я, садясь и наклоняясь, чтобы снять джинсы с ног. Я имею в виду, рисовал ли он когда-нибудь человека, и когда он щелкает на меня улыбающимися глазами, я замечаю, что мой вопрос был расшифрован, и он точно знает, что я имею в виду.

«Я никогда не рисовал людей, Оливия».

Я стараюсь не показывать свое облегчение, но мое лицо подводит меня, и я улыбаюсь, прежде чем успеваю его остановить. «Разве это неправильно, что меня это безмерно радует?»

«Нет», — тихо смеется он, берет чистый холст, прислоненный к стене, и кладет его на мольберт.

Я разговариваю с ним и наблюдаю за ним через спинку дивана, обращенную к виду, вдали от комнаты. Как он может нарисовать меня, когда я скрыта?

Я снимаю верх, когда он приближается ко мне, и я ожидаю, что он повернет диван так, чтобы он был обращен внутрь, но вместо этого он медленно помогает мне снять нижнее белье и борется с моим телом, пока я не обнаружу, что моя голая попка лежит на полу спиной к мягкому предмету мебели и ногами на сиденье. Моя обнаженная спина открывается в комнате, и я смотрю на красивый горизонт Лондона, и только огни зданий освещают прекрасную архитектуру. «Было бы гораздо лучше делать это днем», — говорю я, приглаживая волосы по плечам и кладя руки на спинку дивана по обе стороны от бедер. «Ты увидишь здания намного яснее».