Анюта не задавала лишних вопросов, прилежно выполняла все поручения, в срок составляла отчеты и не допускала в них ошибок. В ее обязанности входило вынимать застрявшие листы из всех принтеров и копировальных аппаратов, общаться с уборщицей и курьерами из доставки воды, прикручивать разболтавшиеся шурупы.

Артем Николаевич никогда бы ее и не заметил, если бы не столкнулся — в прямом смысле слова — прогуливаясь в выходной день по набережной. Девушка на роликах влетела ему в бок с такой силой, что буквально сбила с ног и сама покатилась кубарем куда-то в сторону.

Поднимаясь и отряхиваясь, охваченный яростью мужчина уже готов был отчитать шалопайку за безнадежно испачканные белые брюки и разбитые солнечные очки, но увиденное его остановило. Едва придя в себя, наскоро оттерев кровь с содранной щеки, «нападавшая» кинулась к цветочной клумбе, где, сидя на земле посреди примятых анютиных глазок, вовсю ревела девочка лет десяти. На ногах ее были ролики, на локтях и коленях — щитки, на голове — шлем, и вроде бы ни одной ссадины на коже. Вероятно, просто сильно испугалась. Артем Николаевич перевел взгляд в противоположную сторону, на спускавшуюся прямо к морю крутую лестницу, и все понял.

Тяжело вздохнув, он подобрал полупустую оправу и уже готов был отправиться домой, как его окликнули по имени-отчеству.

Свою подчиненную мужчина тогда не узнал: два хвостика, короткий топ и шорты никак не соответствовали образу серой мышки, изредка попадавшейся на глаза. Да и вела себя Анна куда решительнее, чем в офисе. Убедившись, что с сестрой все в порядке, подошла и спокойно извинилась. Объяснила, что пыталась уберечь разогнавшегося ребенка от падения в воду — и сама не сумела вовремя затормозить. Обещала позже возместить стоимость очков и испорченной одежды.

Артем Николаевич не мог отвести взгляда от девушки с расцарапанным лицом и стесанными локтями, которая, будто не замечая выступившей крови, здраво и невозмутимо решала возникшую проблему. Она бы, вероятно, предложила обменяться страховками, как при столкновении автомобилей, если бы что-то подобное у них имелось.

— Тебе разве не больно? — неожиданно спросил мужчина, скосив глаза на испуганно вцепившуюся в руку Анны младшую сестру. Та ойкнула и спряталась ей за спину.

— Сама виновата, — отрезала девушка и протянула содранную ладонь. — Вы можете отдать мне свои очки, я починю.

Артем Николаевич пожал плечами и согласился, мысленно попрощавшись с ними.

Но уже в понедельник утром девушка вручила ему целые очки, с точно таким же стеклом, что стояло в них раньше. А он как-то незаметно для себя стал называть ее Анютой — не ласково, но с теплотой. И это не могло укрыться от внимания других женщин.