– Я не должна выходить замуж за Юстаса Генри. Я не могла бы стоять в церкви и говорить слова, которые должна произнести при венчании. Это было бы большим злом. Потому что я люблю тебя.

Без слов он обнял ее и притянул к себе.

– Я не могу больше играть в эту игру. Теперь я это знаю. – Ее голос был приглушен его грудью, и она казалась глубоко несчастной. Она казалась… побежденной. – Я не могу давать клятвы перед Богом, если знаю, что они ложные.

– Ты уверена? – хрипло спросил он.

Она кивнула ему в грудь. А затем, запинаясь, произнесла печальным шепотом слова, которые как он думал, никогда не услышит от нее:

– Я лучше буду твоей любовницей, чем женой любого другого мужчины.

Победа. Наконец-то победа. Его охватило торжество, яростнoe ликование и странный укол вины. Вины?

Тревор глубоко вздохнул. Да. Было жаль, что она не могла отдаться ему безоговорочно, но все равно. Даже запятнанная победа была сладкой. Почти такой же сладкой, как девушка в его руках.

И все же нет ничего слаще Клариссы. Нет ничего более редкого. Ничего более драгоценного. Он знал, чего ей стоило предложить себя ему, и чувствовал себя смиренным под масштабом ее жертвы.

Смиренным… и пристыженным.

Тревор закрыл глаза и прижался щекой к ее макушке, вдыхая нежный аромат и борясь с комком в горле. Наконец он получил то, что так хотел, и это оказался плод Мертвого моря. Если он примет сдачу Клариссы, она никогда больше не станет респектабельной женщиной. Не в ее собственных глазах. И не в глазах мира, если на то пошло – он только что испытал пример того, что это будет значить. Костяшки пальцев все еще болели от его реакции на это.

Волна яростной защиты потрясла его до глубины души. Ни один сучий сын викарий никогда не оскорбит его любимую девушку. Больше никогда.

– Выходи за меня замуж, – пробормотал он.

Слова вылетели прежде, чем он смог их остановить. Его глаза удивленно распахнулись. Боже! Действительно ли он сказал то, что только что сказал? Или он только так пoдумал в момент слабости?

О, Господи, должно быть, он это сказал. Кларисса отстранилась и в шоке смотрела на него.

– Ч-что ты сказал? – слабо спросила она.

Ее волосы, ее прекрасные волосы шелковым потоком cпадали на спину. На щеках застыли слезы. Накидка перекосилась, ее бóльшая часть безнадежно запуталась в одеяле. O, Кларисса. Она выглядела нелепо. Она выглядела великолепно. Он почувствовал идиотскую улыбку, расплывшуюся по его лицу.

A, какого черта.

Тревор опустился на одно колено в сломанной карете и бесшабашно ухмыльнулся неподходящей для женитьбы девушке: