— Говори! — рявкает он, и я вздрагиваю, первая слеза скатывается по моей щеке.
— Я пишу статью о жизни самых завидных холостяков SoCal, — вру я.
Снова. Я должна сказать правду, но не сейчас, не так.
— И вот оно, — выдыхает он холодным и отстраненным тоном.
Он делает шаг назад, из моего пространства, словно больше не может находиться рядом со мной ни секунды. Должно быть, я сошла с ума, потому что мне почти хочется дотянуться до него и умолять не уходить.
Мое сердце разрывается от боли, а грудь сжимается. Не знаю, как вся ситуация пошла под откос.
— Значит, я был твоей целью? Твоим первым холостяком в длинном списке? Или это только я и мои друзья намереваются получить сенсацию?
Он не ошибается. И я ненавижу себя за то, что не могу защитить себя. Я не могу смириться с мыслью, что он видит во мне потребителя.
Слезы текут по моим щекам, и на этот раз я действительно тянусь к нему.
— Ты не понимаешь. Наша первая встреча была настоящей, Баз. Я понятия не имела, кто ты. Это всегда были
То, как он смотрит на меня с отвращением, написанным на его лице, заставляет меня тяжело задышать. Такое ощущение, что все рушится. Невыносимая тяжесть давит мне на грудь. Тиски сжимают мое сердце и легкие, вызывая тошноту.
— Допустим, я тебе верю. Когда ты решила использовать меня?
Мое лицо морщится, и я всхлипываю, угрожая разрыдаться.
— Когда я вернулась в Лос-Анджелес, — шепчу я, внезапно стыдясь себя.
Баз изучает выражение моего лица и, не говоря ни слова, поворачивается к двери. Я вздрагиваю, уклоняясь от беспорядка, который я устроила, идя за ним.
— Подожди, Баз, пожалуйста, не уходи! — он останавливается. Каждая часть его тела напряжена, будто он едва сдерживает себя. — Я никогда не хотела причинить тебе боль. Ты должен поверить в это, — я задыхаюсь от слез, струящихся по моему лицу.
— Я не обязан ничему верить, Маккензи.
Он снова начинает идти, и на этот раз я хватаю его за руку.
— Подожди, пожалуйста.