– Конечно, сказал. Что ты имеешь в виду?

– Он действительно сказал: «Ты выйдешь за меня замуж»? Употребил такие слова, как «супружество», «лицензия на брак», «церковь», «свадьба»?

Пруденс покачала головой:

– Нет, но...

– Что именно он сказал?

Пруденс не хотела повторять нежные слова Гидеона, но была полна решимости защитить его и заставить Филиппа понять.

– Он сказал, что любит меня. Умолял позволить позаботиться обо мне, защитить меня. – Никто в жизни не говорил ей таких слов.

– Защитить! – с издевкой сказал Филипп. – Ты знаешь, что это значит? Взять женщину под свою защиту означает сделать ее своей любовницей.

– Он не это имел в виду! Он хочет жениться на мне!

– Это ты так думаешь. Он ведь этого не говорил? Какая ты наивная, Пруденс, – покачал головой Филипп. – Как, по-твоему, повесы соблазняют девушек? Заставляют их вообразить, что женятся. Повеса Каррадайс слишком умен, чтобы бросаться словами, за которые придется отвечать. Если он не произнес «брак» или «свадьба», поверь мне, он не поступит благородно.

– Поступит, – спорила Пруденс. – У него честные намерения. Ты просто не понимаешь.

– Полагаю, ты сказала ему о своей... неосторожности. Он имеет в виду ребенка. Пруденс вскинула голову.

– Да, сказала.

– Тогда все понятно, – кивнул Филипп. – Он знает, что ты – использованная вещь и не нужно обращаться с тобой как с добродетельной девушкой.

– Это не так! – Ее голос дрожал и срывался. – Ты не понимаешь!

– Все я понимаю. Зачем покупать корову, если можно получать молоко даром?

– Ты просто отвратителен! – Пруденс подбежала к окну, пряча эмоции.

Филипп, конечно, отвратителен, но его слова потрясли ее, хоть она и не хотела себе в этом признаться. Они вторили ее опасениям относительно намерений Гидеона.

За окном ложился туман, поднимавшийся из холодных ущелий.

Неприкрашенная правда заключалась в том, что Гидеон не произнес традиционных в таких случаях слов. Он не сказал: «Ты выйдешь за меня замуж?» Он сказал: «Приди, любимая моя! С тобой вкушу блаженство я».