Она просто хотела выжить.

За ручьем местность поменялась, и она поняла, что двигается в горы. А раньше они казались ей такими привлекательными. Но сейчас… Ее голые ступни были покрыты синяками и царапинами от выступов, появляющихся то здесь, то там. Грубые корни, оголенные весенними ливнями, вынуждали ее шататься и спотыкаться. Иногда она падала.

Но Кэтрин вставала и продолжала идти.

Ветки тянули ее назад, подлесок сопротивлялся попыткам двигаться вперед, но она практически не ощущала свежие раны, которые добавлялись к порезам и синякам, и так покрывающим ее тело.

Тягостную жару ночи не развеивало ни малейшее дуновение ветра. А тишину и спокойствие нарушал лишь звук ее тяжелого дыхания.

Внезапно под ее ногой раздался хруст ломающейся ветки, и Кэтрин в панике отбросила всякую осторожность.

Он мог не уйти. Он может следовать по пятам. И здесь его земля, его дом, я уверена, он все здесь знает… О боже…

Быстрей. Она должна двигаться быстрей.

Так быстро, как только может.

Ее глаза немного привыкли к темноте, и она могла больше не врезаться в деревья, но не более того: все остальное казалось лишь тенями и различными оттенками черного.

Кэтрин карабкалась изо всех сил, хватаясь за выступы, узловатые ветви и жалящие кусты. Вначале она даже не чувствовала порезы от шипов, боль от содранной кожи или уколы листьев между пальцев. Ее дыхание вырывалось рыданиями и всхлипами, а ноги жгло, а она все карабкалась, и карабкалась, и карабкалась. Тропы не было, был лишь жесткий неподатливый склон, усеянный крупными булыжниками и высоченными деревьями, корни которых то там, то здесь появлялись на поверхности и вплетались в гору.

Кэтрин наконец добралась до вершины и постояла немного, пошатываясь и держась за небольшое дерево. А затем заставила себя идти дальше. Спуск должен быть легче, но нет. Сейчас она начала чувствовать боль израненных ступней, жар, который указывал на то, как сильно ветви и шипы изранили ее обнаженное тело. И все равно она пробивалась дальше. А сейчас ей приходилось бороться еще и за равновесие, потому что появилась опасность упасть и скатиться, потерять опору и уже не подняться.

Кэтрин потеряла счет времени. Она карабкалась на хребет, чтобы, спотыкаясь и шатаясь от неустойчивости, спуститься вниз и наткнуться на новый хребет. Снова и снова. Ей казалось, что прошли часы. Ее дыхание прерывалось, а мышцы горели.

Постепенно адреналин сошел на нет, и утомление навалилось на нее.

Кэтрин начала шататься, покачиваясь то влево, то вправо. Она падала и поднималась.

Карабкалась.

Все время карабкалась.