— Я уже позвонил. Когда ты в отключке была.

— И что?

— Чем я мог их успокоить, как ты думаешь? Сказал, что с Сашей пока ничего не ясно, ты в обмороке и велел им ни с кем не разговаривать, и в Москву не приезжать. Сейчас начнут журналисты донимать, и дочку вашу сказал пока в школу не водить. Хотя бы недельку.

— У неё каникулы, — при упоминании о дочке, силы оставили её. Плотину, спешно сколоченную из самообладания и хладнокровия, одномоментно прорвало по всем направлениям, и Лера погрузилась в темноту.

Теплое дыхание коснулось щеки.

— Саша, — она привычно вытянула руку, но встретив колкий взгляд Агеева, тут же отдернула её и огляделась. Она лежала на диване, кроме них в кабинете был врач, что — то сосредоточенно пишущий. Тренер нервно вышагивал вдоль огромного книжного шкафа.

— Где Саша? Операция продолжается?

— Закончилась, только что, сейчас переведут в реанимацию, — врач профессиональным взглядом осматривал Леру. — Множественные переломы конечностей, разрыв селезенки, печени и самое неприятное, открытая черепно — мозговая травма. Вы врач, сами все понимаете. Все что могли, мы сделали, зрение сохранили, хотя была угроза. Будем надеяться на крепкий организм. Немаловажно, что Александр был трезвым, но второй операции не избежать, будем связываться с иностранными спецами. Думаю, страховка все покроет, а учитывая нераскрывшуюся подушку безопасности, можно подать иск на компанию — производитель. Вот, — он положил на край стола листок бумаги. — Перевел диагнозы на общедоступный язык.

— Умойся и кофе выпей, приготовься, надо выйти к журналистам, — приказал Агеев.

— Нет, — шепотом взмолилась Лера. — Я не готова. Я не смогу.

— Я рядом буду. Есть вопросы, на которые должна отвечать ты.

Без косметики, с зареванным лицом, она выглядела совсем просто, совсем не такой привыкли видеть её зрители на трибунах и по телевизору.

Тренер вышел и вернулся через несколько минут, высыпая перед ней косметику:

— Собрал по всему отделению.

— Я хочу к Саше! — Лера отодвинула от себя парфюмерию, посмотрела на пожимающего плечами врача и вместе они впялились на Игоря Юрьевича.

— Сначала — журналисты, — сказано это было тоном, не терпящим возражений.

Возможно, он был прав. Когда через полчаса Лера зашла в реанимационную палату, от увиденного её парализовало на несколько секунд. Ноги приросли к полу, из глаз текли крупные капли, а она не могла смахнуть их.

— Оставить вас одних? — крепкие мужские руки обняли её за плечи. — Не переживайте так, переломы срастутся, и даже нос. — Лера развернулась и вскинула голову, рассматривая врача: мягкая улыбка, добросердечный голос, совсем не соответствовали тусклым карим глазам, они были отдельно от лица, от бровей, поползших вверх, собирая на лбу складки. — А вы в жизни совсем другая…