Пару минут стояла тишина. Я все еще давила на тормоз и сжимала руль, тупо глядя в лобовое стекло, засыпанное снегом. Ольга, сжавшись в кресле в ожидании столкновения, прикрывала руками голову и крепко жмурилась.

— Приехали, — прошептала я еле слышно, то ли себе, то ли подруге.

Ольга приоткрыла один глаз и, убедившись в правоте моих слов, открыла второй и запричитала с ноткой истерического недовольства:

— Ну, Шабурина, ну гонщица, век тебя не забуду! У меня волосы, наверное, поседели. Нет, я понимаю, состояние аффекта и полной психической расхлябанности только вот к такому привести и может. Ты ослепла, что ли?! Нет, спасибо тебе, конечно, за то, что не впечатала мое бренное тело во встречное средство передвижения, а лишь вогнала в ступор, как машину в сугроб! Но, Боже мой, стара я для таких встрясок, и экзотика ДТП мне без надобности! Мама дорогая, как я выжила? У меня сердце уже в город убежало, самостоятельно! — Ольга, по-моему, слабо понимала, о чем говорит. Она пыталась открыть дверцу и злилась, что она не открывается и не желает выпускать ее наружу. И не понимала, что та зажата снегом.

Я открыла свою и вышла, давая возможность выйти подруге. Прошла пару шагов и села прямо в снег — ноги не сдержали.

Ольга с ворчанием принялась вытаскивать свое тело из машины:

— Нет, чтобы я еще раз приняла участие в авантюре? Да не в жизнь! Мой организм и так изрядно подточен капризной фортуной, чтобы еще и добавлять ему подобных впечатлений! Мы теперь до весны здесь загорать будем? Соорудим вигвам прямо в чистом поле и поселимся! — шумела Ольга, приближаясь ко мне. Я с удивлением косилась на нее, не понимая, что ж ее так разозлило? ДТП по сравнению с подлостью Олега — незначительное недоразумение. Тем боле не повод ворчать и нервничать.

— Нет, ты что молчишь? Чуть к праотцам меня не отправила и хоть бы «извини» мяукнула! — плюхнулась подруга рядом. Я промолчала, она больше и слова не сказала. Так и сидели в тишине, прямо в сугробе, рассматривая стандартный зимний пейзаж средней полосы России, словно видели его в первый и последний раз. Пятна леса, поле, прикрытое снегом, и низкое свинцовое небо. Все это было до нас и останется после. Мы уйдем, а жизнь продолжится и даже не заметит нашего исчезновения.

Эта мысль меня окончательно раздавила.

Я вдруг четко осознала себя за гранью этого мира, за гранью самой жизни. Ведь что бы я ни делала, к чему бы ни стремилась, о чем бы ни говорила, чтобы ни чувствовала — ничего не менялось, не меняется и не измениться. Я заведомо была вне системы. А теперь и мой ребенок.