Он молчит, давая мне время переварить информацию. Вот что имел в виду Саид, когда говорил, что скоро мне будет мало. Особо сдержанной я никогда не была. Мне всегда нравились красивые мужчины. Нравились Высшие демоны. И Саид. Но одно дело хотеть Саида или того же Ивара, и совершенно другое — лезть на стены от сексуального голода, молясь, чтобы трахнул хоть кто-то. Вспомнились и слова Эктиана о том, что у гения на меня планы.

— Я могу попросить. За Севером должок, так что он не откажет.

— Зачем это тебе? — спрашиваю я одними губами.

— Хочу вывести лекарство от всей этой сексо-демоно-зависимости. — Крисс пожимает плечами. — И ты нравишься мне. Я все ещё надеюсь на свидание.

— Мужчины, — я закатываю глаза, — только две мысли — ням-ням и тык-тык.

Несмотря на мой хрип, колдун услышит эти слова и тихо смеется. А я вдруг обнаруживаю, что ему идёт веселье. Он смеётся добродушно, в уголках его глаз морщинки. Совсем не так, как Ивар, со снисходительной усмешкой, как потешаются над забавной зверушкой. И не как Саид — с хищным прищуром и оценкой, насколько сильно увязла его жертва. Крисс смеётся красиво, как обычный человек, хоть он и колдун. А раз уж он в таком хорошем расположении духа, решаюсь спросить:

— Северу было достаточно собственного ресурса... — Пытаюсь сглотнуть, но во рту слишком сухо. — Зачем он...

— Укусил тебя? — догадывается Крисс. — Он же принц. Захотел и взял. — Колдун на мгновение задумывается, осматривая моё лицо. — Знаешь, Псарь не так прост, как может показаться на первый взгляд. Думаю, у него на это были свои причины. — Улыбается, но как-то загадочно. — Которые он вряд ли нам озвучит.

Отрываю от него взгляд, переводя на потолок. Но обдумать свои слова Крисс мне не даёт.

— Я попрошу его прийти к тебе в штаб.

Благодарно киваю.

— Выпей это. — Он протягивает мне пузырёк с тёмно-зелёной жидкостью. — Это экстракт сон-травы. Все же я пообещал Саиду сделать все для твоего выздоровления. — Колдун некоторое время молчит, наблюдая, как я опрокидываю в себя содержимое флакончика. — Этот джинн... в своей извращённой манере, но он заботится о тебе.

Я протягиваю ему пустой сосуд. В как он выходит, уже не запоминаю.

Кто из нас может с точность сказать, что правильно, а что нет. Все мы живём в рамках, придуманных до нас. Все вынуждены мириться с теми или иными правилами, законами, наставлениями. И все мы злимся из-за этого. Отчаянно жаждем стать свободными, избавиться от оков. И порой просто не способны понять, что, не внимая предостережениям тех, кто оберегает нас, приговариваем себя к погибели. Но у каждого свой путь. Каждый должен пройти его в одиночестве, самостоятельно, а не сидеть и ждать, что кто-то поможет, подскажет. Правильность иллюзорна. А неправильность смертельна. Счастлив тот, кто жизнь прожил, балансируя между двумя этими прямыми, в опасной близости от них, но не пересекая границ.